— Прости, рыжик, — донеслось веселое до нас.

Специально они, что ли, трясут нас как пойманных карасей в маленьком ведерке. Но сейчас мне нужен был ответ от подруги. Тревога до такой степени сковала сердце, что в пору было впадать в уныние и занудство.

— Значит, не отвернешься? — я проигнорировала недовольство и мелкое увечье подруги. — Ты ведь теперь аристократка, — неуверенно протянула я, — да и моя тьма будет только увеличиваться.

Рыжая ведьма одарила меня пристальным недовольным взглядом.

— Твоя тьма - это часть тебя. И она всегда была с нами. Что должно измениться? — Малика вскинула руки и бессильно ими потрясла. — Не дури мне сейчас голову, Рояна. Ну, что за странные вопросы?

— Не знаю, просто я боюсь, что однажды двери вашего дома передо мной захлопнутся, — мне было сложно признаться в своих страхах, но перед Маликой я могла быть искренней.

— Ты становишься занудой, Рояна, — подруга обличающее ткнула в меня пальцем. — Ха! Наконец-то и я могу уличить тебя в пессимизме.

Услышав такое, я внутренне вскипела. У меня минуты откровений, а она …

— Ах, так, да! — я поджала губы и обиженно глянула на черствую ведьмочку, — Я тут душу перед ней выворачиваю, а она момент ловит, чтобы меня в чем-то уличить. Вот ты, лиса рыжая.

— Я этого три года ждала, пока ты, наконец, сдуешься, — триумфально провозгласила Малика и захохотала.

— Ну, ты и ведьма, — шмыгнув, я схватила первый попавшийся учебник и раскрыла посередине.

— А что тебе переживать…

Малика воровато оглянулась на окошечко. Мужчины притихли и явно нас слушали. Сморщившись, рыжая плутовка осторожно достала листочек, написала размашистым почерком пару строк и передала мне. Все еще демонстрируя обиженную, непонятую и недооцененную личность, я приняла записку.

«Что тебе переживать: объект любви выбран, зелье при нас» — прочитала я.

Выхватив у подруги перо, я чиркнула ответ: «А если не выйдет, что тогда?». Карету снова тряхнуло, и на бумагу капнуло большое пятно чернил.

— А аккуратнее нельзя? — рыкнула уже я, — посекретничать не даете! Отрастили уши, а нам теперь страдай.

Со стороны возниц послышался сдавленный смех. Нет, ну специально они, что ли?! Я передала испачканную записку Малике, та прочла, почесала ухо и призадумалась на мгновение. Но тут же схватив второе перо, размашистым почерком написала ответ.

«У нас три порции зелья! Оставим пару капель про запас, если не выгорит, опоим тогда какого-нибудь бедолагу. И пусть Этьер мучается, осознав какую женщину он потерял»

— Я не хочу другого, — возмутилась я вслух, — я его хочу…ик…

Схватив себя за горло, я покосилась на подругу, а потом на оконце. Там воцарилась тишина.

— И давно ты икаешь? — подозрительно спросила Малика, протягивая мне бурдюк с водой.

— Два дня уже, ни с того ни с сего появляется икота и через минутку исчезает.

Взяв перо, я снова чиркнула записку:

«Все равно не хочу я кого ни попади. Хочу красивого вредного бордовоглазого мага, чтобы с упоением отравлять…, —нет, не так...,— чтобы украшать своим присутствием всю его оставшуюся жизнь»

Выхватив бумагу, Малика тихонько хохотнула.

—Ну, если ты хочешь именно этого мужчину, то нужно действовать. План у нас имеется, — она расплылась в довольной улыбке и глянула на окошко, соединяющее нас с мужчинами. Там стало так тихо, что слышно было завывание ветра. — За месяц будет он твоим, а остальные пусть мучаются осознанием того, какую девушку опустили.

Я счастливо зажмурилась. Затем смяв бумажку с нашей писаниной, выбросила ее в окно.

— Не мусори, — проворчала Малика, проследив за ее коротким полетом.