— Идемте, — позвала я ее в гостиную. — Сейчас я вам подыщу что-нибудь от ушибов.

— Мне от этих спиногрызов лучше подыщи! Ты посмотри, совсем страх потеряли!

— Нет у моего поставщика сырья, — развела я руками и печали в голос добавила: — Сегодня ходила узнавала. Но я могу прийти к детям и попробовать с ними поговорить.

— Давай! Попробуй! — воодушевилась соседка. — Ты маг, напугай их как следует! И добудь мне эту настойку, слышишь? Иначе… — и в ее голосе послышалась угроза.

Я как раз развернулась, чтобы идти в чулан, и лишь кивнула. Мои скептически сжатые губы она не заметила. В чулане я взяла чистую хлопковую тряпку и пузырек с солью. Чего-либо получше от синяка в этом мире у меня не было. На кухне сделала соляной гипертонический раствор, смочила им тряпицу и вернулась к своей пациентке.

— Смачиваете тряпицу и прикладываете к синякам.

— И долго мне так держать? — скрипучий тон не скрывал, что ожидала она от меня другого.

— Пары дней хватит.

Блинцовка вцепилась пальцами в раствор и в тряпку и, нервно дернув головой, проковыляла в сени, а из них во двор. Звякнувшая вскоре калитка оповестила, что гостья ушла.

Неспокойные мысли одна за другой суетились в голове. И я вышла в вечернюю прохладу, чтобы хоть немного их угомонить. На сад опустилась ночь. Тишину нарушал стрекот кузнечиков да уханье сов.

Пройдя вдоль нашего с Игнатом дома, я вышла к обгоревшему остову и осмотрелась. Ночью все выглядело иначе. Яблони казались двумерными тенями, проступающими сквозь мрак. Сорняки напоминали мелких карликов, столпившихся вокруг дома и сада, а пепелище… оно все еще тлело и щекотало нос кислым дымом.

Я остановилась под сгоревшим исполином и уже собралась повернуть назад, когда тяжелая рука упала мне на талию и с непреодолимой силой потянула в сторону. Я и ойкнуть не успела, как оказалась прижата к обугленной коре дерева.

— Привет, Нэсси. — Из черной тени выступил мужчина. Его тяжелое частое дыхание коснулось лица, заиграло прядками волос. — Соскучилась по мне?

— Кто вы такой? Отпустите немедленно!

Задыхаясь от резкого запаха его кожи, я что есть мочи рванулась в сторону, но выскользнуть из захвата не получилось. Мужчина сильнее надавил мне на плечи и талию и, впечатывая спиной в дерево, прошептал в ухо:

— Не узнала меня, милая? — Хозяйским жестом он поддел мой подбородок. — Спорим на бутыль эля, что, где монеты лежат, ты не забыла?

— Какие монеты? — замерла я на полувдохе.

— Золотые. За работу, которую ты не выполнила.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — прошептала я, чувствуя, как немеет язык и щеки.

— Понимаешь, милая Нэсси, все ты понимаешь… — Голос его звучал вкрадчиво, но он меня не обманул, и ледяные мурашки страха просочились под кожу и понеслись дальше к самому сердцу.

Я замотала головой.

— Врушка из тебя никакая, Нэсси. И как с такими данными ты умудрилась в дворец герцога пробраться? Тебе не кажется, что я переплатил?

Мужчина отнял руки с моей талии и плеча и отошел на шаг. Теперь мои глаза привыкли к темноте и я могла как следует его рассмотреть. Высокий. Широкоплечий. С мощной шеей и длинными, касающимися плеч, волосами. Острые линии его губ пугали, а твердый подбородок и напряженные скулы не обещали ничего хорошего.

— Пять тысяч золотых монет — это целое состояние, Нэсси. За них я могу легко… — Он провел ногтем по моей шее от уха до уха, а я опять утонула в его тяжелом дорожном аромате. — Но это на крайний случай. Мне бы не хотелось портить такую милашку.

— Что вам нужно? — чуть слышно прошептала я.

— Вот это совсем другой разговор, милая Нэсси. — Мужчина стоял так близко, что я чувствовала жар его кожи.