— Так сложно было занести мой чемодан? – прошипела блондинка, останавливаясь напротив невозмутимого парня.

— Ты же слышала, я гость, а не прислуга.

От ямочек, нарисовавшихся на щеках, у Алексы зубы свело. Разве так бывает, чтобы привлекательный во внешности человек был таким раздражающим? Если бы он случайно подошел познакомиться с ней где-нибудь в кафе или клубе, она бы даже обратила на него внимание. Красивый черт, обаятельный. Глазища сверкают так, словно у него в голове крутится барабан с пошлыми мыслями в ее адрес. Губы не тонкие, черты лица истинно мужские. Девчонки в университете точно мимо не пройдут. И вот как можно при такой внешности быть идиотом? 

— Если бы я сказала отцу, как ты со мной поступил, он бы тебя уже вышвырнул за дверь.

— Но ты ведь не сказала, - на этих словах он внезапно склонился к ней и с шумом потянул носом около ее шеи, вынуждая ошарашенную девушку застыть.

— Что ты делаешь?

— Хотел кое-что проверить, - он также внезапно отстранился, но от того, в какой близости были эти двое, Алексе почему-то стало жарко. Она вообще никого не подпускала в свое личное пространство, кроме Колина и подруг, а этот сам ворвался, набирая против себя дополнительные баллы и без причины будоража сознание.

— Проверил?

— Да. Мне нравится твой запах, - а потом развернулся и на выходе из кухни бросил через плечо: - Я возьму твою машину.

Алексе потребовалась секунда, чтобы прийти в себя и переварить услышанное.

— Только попробуй!

— А ты меня останови! – засранец развернулся и пошел задом, устремляя в нее дерзкий взгляд и подзывая ладонями к себе, как будто действительно ждал, что она бросится вслед. - Побольше толерантности, Фостер!

Конечно, останавливать она не побежит. Пижон зазнавшийся!
 

5. Глава 5

Пашка нажатием пальца завел мерседес и с приятным слуху урчанием двигателя сорвался с места в ночной город. Нью-Йорк был для него совсем другим миром, постепенно открывавшимся все больше и больше. Он манил своей неизвестностью, новыми горизонтами, перспективными знакомствами, способными однажды послужить на пользу парню, и он осядет здесь окончательно.

На родину возвращаться больше не было необходимости. Да и желания тоже. В памяти сразу всплывали постоянно пьяные родственники и их с семьей наполовину разрушенная хибара. Почему наполовину? Потому что в прошлом году один придурок на почве ревности поджег дом Дубнова. Объект его ревности Паша старался не вспоминать, потому как всякий раз, когда это происходило, он возвращался в минуты, когда едва не потерял себя, совершив непоправимое. Тогда он верил в то, что ни пожар, ни что-либо еще не в силах отвадить его от девушки, в которую влюбился по уши. Погряз, как в трясине, а она использовала его чувства ради того, чтобы подсадить на наркоту, а потом с успехом тянуть из него бабки. Собственно, как и произошло с тем ее бывшим. Он тоже наступил на те же самые грабли, вот только у него бабки были, чтобы дурь покупать, а у Паши нет. Да и вообще чем-либо тяжелее алкоголя и банальных сигарет парень не баловался.

Поэтому Америка стала для него глотком свежего воздуха. Он думал, что переберется сюда позже, но жизнь решила выкинуть вот такой финт в виде программы по обмену студентами. А он и не сопротивлялся. Их декан, Ратников, сказал подать заявление, он и подал, а уже через пару недель оказалось, что Нью-Йорк ждет.

Спустя сорок минут благодаря указаниям навигатора Паша припарковал машину у элитного многоэтажного здания в Верхнем Ист-Сайде. Жизнь на улице била ключом, пока он, выйдя из машины, тут же перешел дорогу и вошел в дом. Консьерж пропустил его, стоило только назвать имя.