Ничего себе, как замлело тело - ноги совсем отлежал! Пить... Пить хочется ужасно... Что со мной? Почему я в больнице?

Ещё не вспомнив, почему-то начинаю волноваться.

- Мама, мама, - не голос, нет, шепот, скрип какой-то... Рука слушается, пошевелил ею. Она тут же подняла голову.

- Ромочка, сыночек, - губы ее задрожали, затряслись, из глаз, красных, воспаленных, полились слезы.

- Нет, мама, нет, не говори ничего, - голос вдруг обрёл силу, - Где он? Где Вадик? Мама-а-а...

Вот именно тут я и просыпаюсь. Естественно, сто девяносто седьмой раз своим бешеным криком бужу свою несчастную мать. И все повторяется сначала.

Молнией в мозг врывается мысль о том, что я никак не могу пережить, о том, что никогда не смогу забыть.

Вероника умерла на месте.

Вадим еще целые сутки пытался жить... Но не смог...

А я... я смог. ЗАЧЕМ? Для кого? Я не спас его. Не закрыл своим телом. Я не отдал за него жизнь. Я не держал его за руку, когда он уходил...

Та тварь на черной машине погибла на месте только по одной причине - он был не пристегнут. Вылетел через лобовое стекло и напоролся головой на острый кусок металла от дверцы моей машины. Мне было жаль слышать это. Но не потому, что человек погиб, а потому лишь, что своей смертью он лишил меня смысла дальнейшего существования.

Два месяца я молчал. Ну, по ночам - это же не в счет? Я не хотел говорить. Потом до меня, наконец-то, дошло, что мать-то ни в чем не виновата. Ради нее, только ради нее стал выдавливать из себя слова.

Чувствительность так и не вернулась к ногам. Хотя, врачи говорят, что шансы есть. Нужна операция. Но чтобы она прошла успешно, мне нужно самую малость - просто захотеть жить.

Зачем?

(1) - Земфира

2. 2 глава. День, несмотря ни на что

Как же стыдно! Говорят, человек привыкает ко всему. Не верю. Уже почти полгода мне приходится по вечерам убирать подъезды соседних домов. А я все никак не привыкну. Вот она я - красавица: в старом спортивном костюме, кепке, надвинутой на глаза, с моими неизменными спутниками - тряпкой и ведром!

Нет, это, к счастью, не основной мой заработок. Я, вообще-то, работаю в банке в отделе кредитования, чем очень горжусь. Спасибо папе, что я успела выучиться. Уже болел, а на работу все равно ходил. Последний курс доучивалась уже без отца - было очень тяжело, потому что мама, после его смерти тоже начала болеть. Ей пришлось бросить свою работу, перейти, так сказать, на легкий труд - она стала консьержкой, ну, еще поначалу полы мыла в подъездах. Денег катастрофически не хватало. Сейчас мыть подъезды она не может - сердце и давление не позволяют. Но потерять эту, пусть даже не очень доходную, работу, я не могла нам позволить. Тем более, что убирать можно в свободное от основной работы время.

Теперь вместо мамы это делаю я. Очень боюсь каждый раз, что кто-нибудь из клиентов банка меня узнает. Поэтому одеваюсь так, чтобы быть как можно незаметнее, а волосы заплетаю в косу и прячу под кепку. В уши наушники, чтобы сделать работу побыстрее и не принимать так близко к сердцу. В ушах звучит:
В бесконечность одиноких дорог
Нас приводит ветер наших тревог
Где найти нам то волшебное средство
Что согреет наши сердца...

Держи меня покрепче....(1)

В ушах музыка... А я сама в известной всем, кто когда-либо мыл полы, позе, наяриваю ступеньки (шваброй тут не получится). В этом доме я особо не люблю мыть полы. Потому что здесь живет мой бывший одноклассник, с которым в школе у нас были отношения, мягко говоря, не очень. Пару раз я уже сталкивалась с ним. Он прикалывался, ему было смешно. Я, стиснув зубы, делала вид, что мне все равно.