Хотя, какой к чёрту клок волос!

Он же убьёт её сейчас, а она о волосах думает.

Закричала и тут же ощутила пропитанную порохом и сигаретным дымом мужскую ладонь, больно сдавившую её рот.

- Тихо, Машуня. Если будешь орать и не перестанешь быть такой голосистой, я вырву тебе язык и связки голосовые переломаю. Будешь тихой. Дырка между ног от этого у тебя иной не станет. И я буду трахать тебя даже с отрезанным языком, усекла, девуля?

Маша кивнула. Выбора не было. Язык ей ещё однозначно пригодится.

- Аа-ай, - вскрикнула, когда Ершов, удерживая её за волосы, подтащил к убитому, поставил на колени и стал склонять Марию над телом мужика. Опустил девушку лицом в рану на груди убитого.

Мария едва не задохнулась от запаха свежей крови ещё не остывшего тела. Она забила не только её нос, но и лёгкие. Всё лицо девушки было перепачкано в крови убитого. Ершов почти вдавил девушку лицом в рану убитого, наслаждаясь её страхом.

- Этот мужик погиб из-за тебя, Машенька. В следующий раз, когда решишь сбежать, помни, что тот, который проворонит тебя – сдохнет. Я не прощаю ошибок. Никому. И, если ты посмеешь сбежать ещё раз, я тебя накажу. Серьёзно накажу.

Ершов снова рванул её за волосы, отрывая от тела мужчины и потащил девчонку в туалет.

Маша едва поспевала за ним. От боли свело лицо, монстр неслабо припечатал её по обоем щекам. Во рту привкус крови: её собственной и убитого. Лицо противно стягивало и холодило от крови.

Слышала, как к запасному выходу подошли два сотрудника заправки. А затем услышала, как Ершов отдал приказ этим двоим избавиться от тела. Те что-то пролепетали в ответ. Ершов тоже гаркнул им в ответ пару слов.

У Марии так болела голова, шумела, гудела и настолько было страшно, что она едва ли разбирала их слова.

Шок был слишком сильным. На её глазах ведь убили человека. И та лёгкость, с которой монстр произвёл выстрелы свидетельствовала лишь о том, что убивать и жизни отбирать у него в порядке вещей.

Смутно слышала, как работники называли Ершова хозяином. Он владелец этой заправки. И никто Маше здесь не поможет.

Никогда в жизни Маша не испытывала такого дикого отчаяния, животного страха и душевной боли.

- Умойся, - рявкнул Ершов, склоняя голову девушки над раковиной.

Маша не стала с ним спорить. Смыла с лица кровь убитого охранника и слегка остудила холодной водой горящие щёки после мужских ударов.

Ершов повернул Марию к себе лицом, чувствуя её страх.

- Мне нравится в тебе этот огонь, Машенька, - прорычал, проводя пальцами по щекам девушки, шее и вниз, к груди. Рванул лиф платья и запустил пятерню в бюстгальтер, сжимая пальцами сосок.

Его прикосновения причиняли боль. Он словно специально стремился сделать ей больно. Но она не покажет ему, что ей больно. Но дрожь отвращения и омерзения скрыть не смогла.

Ершов посмотрел в глаза Марии, и девушка издала протяжный стон, такой, какой способны издавать лишь смертельно раненные животные. Ведь в его налитых яростью и похотью глазах она прочитала свой приговор.

- Ты моя собственность, Мария. Свободной больше не будешь никогда. Поверь, я могу, умею и практикую делать так, что молоденькие девочки просто исчезают бесследно. А после по ментовской базе прогоняются как погибшие или пропавшие без вести. А сами в это время пашут на меня в моём борделе и широко расставляют ноги перед клиентами. Но ты мне понравилась. Я решил забрать тебя себе. Как надолго не знаю. Ты должна быть мне благодарна, дорогая.

- Отпусти меня и я никому ничего не скажу, что видела.

Её слова вызвали у мужчины лишь смех. Его палец дотронулся до её губ, надавил.