Клик-башню 181 называли еще счастливой башней. Она была расположена недалеко от городка Бонк, куда можно было отправиться в выходной день, принять горячую ванну и выспаться в мягкой постели, но поскольку это место находилось в Убервальде, транспорта здесь проезжало мало, а еще – важный момент – башня располагалась высоко-высоко в горах, куда начальству было лень добираться. В старые добрые дни прошлого года, когда Мертвый Час наступал каждый вечер, башня была особенно везучей, потому что у семафорщиков по восходящей и нисходящей линии перерыв был в одно и то же время, а значит, у них была лишняя пара рук для техобслуживания. Сейчас башня 181, как и остальные башни, проводила техобслуживание или без отрыва от производства, или никак, но все по привычке продолжали считать, что людям работалось на ней хорошо.

В широком смысле «людям». Внизу на равнинах бытовала расхожая шутка, что на 181-й работают одни вампиры и вервольфы. На самом деле, как и многие другие башни, ее зачастую обслуживали дети.

Все знают, как это бывает. Ну, новое руководство, наверное, не знало, но даже если бы выяснило, то ничего не стало бы предпринимать – разве что старательно позабыло бы о том, что узнало. Детям не нужно платить.

Молодые – преимущественно – операторы клик-башен вкалывали как каторжные в любую погоду за мизерную плату. Это были одиночки, неисправимые романтики, беглецы от правосудия, которое о них забыло, или от всего мира. Все они отличались определенным организованным безумием. Они говорили, что перестук клик-башен проникает в голову, и твои мысли начинают идти с ним в такт, и вскоре достаточно будет прислушаться к щелчкам заслонок, чтобы понять, о чем говорится в сообщении. У себя в башнях эти люди пили горячий чай из странных жестяных кружек с широким донышком, чтобы они не опрокидывались, когда в башню врезалась очередная чайка. По выходным они пили алкоголь из любых емкостей. И несли какую-то им одним понятную чушь, про ослов и недослов, про верхнюю частоту и пространственные пакеты, про барабаны и баранки, про 181-ю (что было хорошо), стаи (что было плохо), и полное застаивание (вообще ничего хорошего), и стоп-коды, и хап-коды, и жаккарды…

И они любили детей – ведь дети напоминали им о тех, кого они где-то оставили или которых у них никогда не будет, – а дети любили башни. Они приходили и оставались, помогали по хозяйству и между делом обучались семафорному ремеслу, просто наблюдая за операторами. Дети попадались неглупые, словно по волшебству они осваивали пульт управления и другие механизмы, зрение у них, как правило, было отличное, и почти все они, по сути дела, сбегали таким образом из дома, никуда не убегая на самом деле.

Потому что на самом верху башни казалось, что можно увидеть даже край света. В ясную погоду было видно как минимум несколько других клик-башен. И можно было притвориться, что ты тоже можешь понимать текст сообщений лишь по перестуку заслонок, в то время как из-под твоих пальцев выскакивают названия дальних стран, которые ты никогда не увидишь, но башня как будто связывает тебя с ними…

Работники башни 181 звали ее Принцессой, хотя на самом деле ее имя было Алиса. Ей было тринадцать, она могла оставаться на линии по нескольку часов кряду без посторонней помощи, и в будущем ее ждала прекрасная карьера… но она навсегда запомнила разговор, который произошел в тот день, потому что он показался ей странным.

Не все сигналы были посланиями. Иногда так передавались указания на башню. Временами, пока ты дергал за рычаги, стараясь не пропустить далекий сигнал, они меняли ход событий в твоей собственной башне. Принцесса все про это знала. Многое из того, что передавалось по Магистрали, называлось верхней частотой. Так пересылались инструкции для башен, рапорты, сообщения о сообщениях, даже переговоры между операторами, хотя сейчас такое было строго-настрого запрещено. Все это зашифровывалось кодами. Большой редкостью было передавать что-то по верхней частоте напрямую. Но сейчас…