Женщина взяла сумочку, дважды проверила, что заперла переднюю дверь (с этими иностранцами никогда нельзя быть уверенным) и вышла через кухню на небольшое заднее крыльцо.

Она сразу заметила мух – целую черную тучу, слишком большую для такого жаркого дня. Первой мыслью миссис Шнайдер было то, что у нее в саду сдох енот или лисица, а значит надо звонить в администрацию и вызывать службу отлова животных. Как и у многих жителей Смитс Холлоу, задний двор дома миссис Шнайдер выходил прямо в лес, так что не было ничего удивительного в том, что там иногда объявлялись дикие звери.

Ее муж установил по обе стороны от дома высокую ограду, «чтобы соседи не шпионили»: мистер Шнайдер был до крайности закрытым человеком и опасался, что, если кто-то заметит, как он жарит во дворе барбекю, и угостит его пивом, ему придется отвечать любезностью. Поэтому звери нередко терялись, заблудившись между перекрытыми дорожками, домом, гаражом и заборами.

Запах сумел просочиться в ее раздраженные мысли о службе по отлову животных – их всегда приходилось ждать целую вечность, что казалось миссис Шнайдер абсурдным, если учесть, каким маленьким городком был Смитс Холлоу, – и женщина прикрыла рукой нос и рот, судорожно глотая воздух. Запах был ужасный, даже хуже ужасного, и на секунду она предположила, что там умер целый олень.

Туча мух поднялась над покрытой травой небольшой канавкой, что пролегала у опушки леса. С крыльца миссис Шнайдер не было видно, вокруг чего роились насекомые, и она глубоко вздохнула.

Придется пойти посмотреть, но приближаться к источнику вони, чем бы он ни был, не хотелось. Однако женщина знала, что если позвонить в службу отлова животных с расплывчатым «что-то умерло у меня в саду», то дерзкая сотрудница диспетчерской Кристи Галлагер обязательно заявит, что они не имеют права посылать специалистов, пока не будут уверены в том, что дело именно в животном.

«Ну и нахалка», – сказала про себя миссис Шнайдер, используя выражение, которое всегда использовала ее мать, чтобы описать молодую наглую персону.

Женщина достала из сумочки белый хлопковый платочек, капнула на него немного духов Estée Lauder и прикрыла нос и рот.

Миссис Шнайдер собиралась было положить сумочку на крыльцо, но передумала. Кто угодно мог пробраться через ворота сада, пока она стоит к ним спиной, и сбежать с ее чековой книжкой и кошельком. В конце концов, район был уже совсем не тот, что прежде.

Крепко ухватив сумочку правой рукой, а левой прижимая к носу надушенный платок, женщина осторожно шагнула к черной жужжащей туче мух. Она так глубоко погрузилась в переживания о грядущих неудобствах – придется отложить поход к Фрэнку, пока служба по отлову животных не явится, – что и не заметила, как наступила на лужицу крови.

Миссис Шнайдер ощутила липкость под носком теннисных туфель, подняла ногу и увидела окровавленную подошву. Она скривила нос в отвращении. Этот зверь что, истек кровью прямо в ее саду? Придется выкинуть обувь, а ведь это были довольно хорошие туфли.

Теперь она внимательно следила за дорогой, выбирая, куда ступить между брызгами крови. Затем в ее периферийное зрение закралось что-то, что женщина не могла опознать. Точнее могла, но не хотела верить, что это действительно то, чем кажется.

Миссис Шнайдер охнула, подняла глаза и увидела то, что валялось впереди, – точнее, то, что валялось везде вокруг – выронила платок и начала кричать, и кричать, и кричать.

София Лопез закрепила простыню прищепкой и прокрутила веревку, чтобы повесить еще одну. Она считала, что не существует на свете ничего приятнее, чем спать на белье, просохшем на свежем воздухе в лучах солнца. Женщина вытерла пот со лба о предплечье. В такую жару все высохнет мгновенно.