Но сегодня я и так не усну, потому что, кажется, у моего ребенка экстрасенсорные способности. Хотя это абсурд.

Но как еще Дэвид мог знать про тела и про миссис Шнайдер? Это явно экстрасенсорика. Карен помотала головой. От одной только мысли о слове «экстрасенсорика» она чувствовала себя дурой. Дети-ясновидящие – это что-то из книжек Стивена Кинга, типа той, по которой в прошлом году вышел фильм с Дрю Бэрримор. Женщина постаралась вспомнить название. Что-то про огонь? Про девочку, которая могла разжигать пламя силой мысли? Но Дэвид не такой. Так бывает только в книжках.

На полсекунды ей захотелось, чтобы Джо оказался рядом, чтобы было с кем поделиться. С кем-то, кто не расскажет потом о ее переживаниях всем соседям.

Но потом она вспомнила, каким бесполезным собеседником был ее муж: он бы просто не обратил внимания на ее страхи.

А еще Карен вспомнила, что Джо не было рядом, потому что его убили по пути к любовнице. Он считал, что жена не догадывается о его секрете, но она все знала. Карен и без того была в двадцать раз умнее Джо, но он особо и не скрывался. Мужчина перестал возвращаться домой на обед – вместо этого просил Карен завернуть ему еды с собой или сообщал, что сходит в кафе. Экстренные дела заставляли его задерживаться на работе по ночам – какие-то люди, которым страшно необходимо было починить автомобиль именно до завтра. А когда жена спрашивала, что это за неотложные заказы, Джо отводил глаза и отвечал, что не знает хозяина машины.

В каком-то смысле, она была не против. Как только у мужа появился секс где-то на стороне, он перестал донимать ее на эту тему. Карен давно уже не хотелось с ним спать. Зачастую она соглашалась, просто чтобы Джо оставил ее в покое, и она могла спокойно уснуть.

Женщина не могла смотреть на мужа и не думать о всех его мелких привычках: разбрасывать свое барахло, чтобы она прибрала, не слушать, когда она рассказывала о чем-то, или – что хуже – просто перебивать, игнорировать все ее переживания. Сложно испытывать романтические чувства к кому-то, кто считает глупостью то, что ее бесят грязные стаканы, оставленные в раковине.

И да, она признавала, что до некоторой степени это и было глупостью. Это сущая мелочь. Но мелочи накапливаются. И с тем же успехом они могли бы накапливаться в его пользу, но Джо не желал меняться. И, возможно, если бы она не ощущала, что у нее просто не двое, а трое детей, за которыми надо постоянно прибирать, то отношения можно было бы спасти.

Но им не довелось проверить это на практике.

И если бы Джо не умер, может, она бы сейчас была не вдовой, а разведенкой.

Именно в этом и крылась истинная причина их постоянных ссор с Лорен. Дело не в том, что у девочки-подростка бурлили гормоны и она совсем съехала с катушек – по крайней мере, это лишь часть беды.

Другая часть заключалась в том, что Карен испытала облегчение, когда умер Джо, и Лорен никогда ее за это не простит. Дело не в чем-то конкретном, не в том, что мать сказала или сделала. Девочка поняла все сама, хотя Карен и отрицала обвинения. Но у нее не было выбора – как можно сказать дочери, что ты рада смерти ее отца?

Дэвид лепил в гостиной. Ему нравилось взять цветную страницу с комиксами из воскресной газеты, раскатать пластилин по любимым кадрам и хорошенько прижать, пока чернила не отпечатаются. После чего он демонстрировал маме полученную картинку, скатывал ее обратно и начинал заново. Сейчас Дэвид распластался на полу в окружении газетных страниц, чтобы было из чего выбрать. Пластиковое яйцо, в котором хранился пластилин, лежало на кофейном столике – обе половинки аккуратно защелкнуты. Дэвид был полной противоположностью Лорен – никогда ничего не оставлял валяться на полу, чтобы кто-то убрал за него или споткнулся.