«Мошенник и обманщик». Эти слова звенели в голове Фейт, пока она прогуливалась под дождем, устремив невидящий взгляд на проплывавшие мимо острова. Как ее отца могли заподозрить в мошенничестве? Его кристальная честность была гордостью и проклятием их семейства. Он никогда не скрывал своего отношения к людям, даже если это было ледяное неодобрение. И что дядюшка Майлз подразумевал под мошенничеством?

К тому времени как она вернулась в салон, дядюшка Майлз и отец уже сидели на своих местах. Фейт снова взгромоздилась на свой ящик со змеей, не в состоянии выдержать чужой взгляд. Дядюшка Майлз, прищурившись в своем пенсне, изучал забрызганный дождем альманах с таким видом, словно они и правда едут на каникулы, потом перевел взгляд на море.

– Вон! – указал он. – Вон там Вейн!

Сначала остров показался ей совсем маленьким, но вскоре Фейт поняла, что он надвигается на них узким концом, словно лодка – заостренным носом. Только когда их судно обогнуло остров и двинулось вдоль его длинной стороны, Фейт увидела, насколько он превосходит другие острова. Огромные черные волны бились о прибрежные темно-коричневые скалы, выбрасывая вверх столбы пены.

«Здесь никто не живет, – была ее первая мысль. – Никто не стал бы здесь жить по собственной воле. Должно быть, тут обитают только изгнанники. Преступники вроде австралийских каторжников. И беглецы вроде нас. Мы изгнанники. Возможно, нам придется жить тут вечно».

Они проплывали мимо испещренных соленой водой мысов и глубоких гротов, кое-где на побережье мелькали одинокие дома. Наконец судно замедлило ход и вошло в глубокий залив, с трудом преодолевая мощный поток воды. Тут находилась пристань, окруженная высокой стеной, за которой поднимались ряды домов с пустыми глазами-окнами и блестевшими от дождя покатыми крышами. В тумане покачивалась на якорях дюжина рыбацких лодок. Оглушающе кричали чайки, старательно выводя одну и ту же фальшивую ноту. Люди на судне зашевелились, выдохнули все как один и начали собирать багаж.

Как только катер пришвартовался у пристани, дождь усилился. Пока все вокруг кричали, бросали швартовы, возились с трапом, дядюшка Майлз кинул кому-то несколько монеток, и багаж Сандерли выгрузили на берег.

– Преподобный Эразмус Сандерли с семьей?

На пристани стоял промокший до нитки худой мужчина в черном пальто и широкополой шляпе, с краев которой стекала вода. Его приятное, чисто выбритое лицо выражало обеспокоенность и сейчас было немного синим от холода.

– Мистер Энтони Ламбент шлет вам приветствия. – Он церемонно поклонился и протянул влажный конверт.

Фейт заметила тугой белый римский воротник[2]и поняла, что незнакомец тоже священник. Отец Фейт прочитал письмо, затем одобрительно кивнул и протянул руку:

– Мистер… Тибериус Клэй?

– Верно, сэр. – Клэй почтительно потряс его руку. – Я викарий Вейна.

Фейт знала, викарий – это что-то вроде младшего священника, нанимаемого в помощь пастору или приходскому священнику, у которого слишком много приходов или чересчур много работы.

– От лица мистера Ламбента приношу вам извинения: он сам хотел вас встретить, но неожиданный дождь… – Клэй скривился, взглянув на свинцовые облака. – Есть опасность, что новые пещеры зальет водой, и он делает все возможное, чтобы не допустить этого. Позвольте, сэр, я позову людей, чтобы помочь вам с багажом. Мистер Ламбент прислал экипаж, чтобы доставить вас и вашу семью с багажом в Булл-Коув.

Преподобный не улыбнулся, однако пробурчал согласие не без тепла в голосе. Церемонные манеры викария явно заслужили его одобрение.