Что тут сразу началось-поднялось! Со всего света царевичи-королевичи съехались, герцоги, графы, бароны всякие, рыцари иноземные кишмя во дворе кишат. Быстро съехались, да вскорости нос повесив и назад воротились: к стыду своему, ни один из них и до середины дерева не умел взобраться.

А жил при дворе один парень-свинопас. Много раз он видел в пух и прах разодетых витязей; гордо подходили они к дереву, чтоб наверх лезть, да недолго спустя вниз сползали несолоно хлебавши. «Вот бы и меня король к дереву допустил, – вздыхал свинопас, – попытал бы и я счастья!»

Однажды, забывшись, он сказал это вслух, и вдруг подбегает к нему маленький поросенок. Потерся о колено да и говорит:

– Вот что я скажу тебе, свинопас! Ты всегда был добр ко мне, настало время добром тебе отплатить. Ступай сейчас к королю и скажи, что взберешься на дерево-до-небес и приведешь королевну назад. Но только прежде пусть король повелит забить того буйвола, у которого рог обломан, и сшить тебе из его шкуры одежки семь смен да семь пар бочкоров[1] крепких. Как все получишь, на дерево полезай и до тех пор лезь, пока все семь пар бочкоров и одежды семь смен не истреплешь вконец, покуда они сами с тебя не свалятся. Тут увидишь прямо перед собой ветку, иди по ней до конца, а на самом конце будет листочек последний. Вступай на него смело, там и сыщешь замок девятиглавого дракона. Больше я тебе ничего не скажу, остальное – твоя забота.

Сказал – и исчез в стаде свиней, ни полсловечка не добавил.

«Что ж, – подумал молодой свинопас, – второй жизни не бывать, смертыньки не миновать, надо счастья попытать». И пошел к королю.

Поздоровался чин чином и все рассказал, что хотел.

Эх, слышали бы вы, как король хохотал! Хоть и щемило сердце от великого горя-печали, а все же смеялся, удержаться не мог.

– Ну-ка повтори еще раз, что сказал, никудышник ты эдакий! – приказал свинопасу король, словно не расслышал как следует.

– А то я сказал, ваше королевское величество, что влезу на дерево-до-небес и без королевны нипочем не вернусь. Ваша воля – хоть казните, хоть милуйте!

А с королем рядышком и его придворный дурак[2] сидел. Спрашивает король дурака:

– Что скажешь, дурак, на эти дурацкие речи?

– Скажу, государь, что сосунок-свинопас в самый раз за второго шута сойдет.

Но тут уж молодой свинопас взъярился:

– Ваше величество государь, не слушайте вы дурака своего: из дурной дыры и ветер дурной. Прикажите лучше забить буйвола с обломанным рогом да справить мне одежки семь смен и семь пар бочкоров, а ежели я без барышни-королевны вернусь, голова моя пусть на колу красуется.

«Гм, гм, а ведь дело-то будто и нешуточное», – подумал король и сказал свинопасу:

– Ладно уж, Янош, сынок, будь по-твоему, но скажу тебе наперед: лучше сам с дерева пади, шею себе сверни, иначе не миновать тебе лап палача моего.

Поблагодарил Янош милостивого короля за добрые пожелания, и когда изготовились семь пар бочкоров да одежки семь смен, взял он в руки топорик свой, размахнулся что было силы, всадил топорик в дерево и, ухватясь за топорище, полез; там еще раз топорик всадил, и еще, и еще… Не успели люди моргнуть – а он уже и пропал из глаз, затерялся среди листьев громаднейших.

Семь дней, семь ночей взбирался он по чудо-дереву без передыху, цеплялся за ствол, подтягивался, повисал на ветках здесь и там, пока не истерлись, не свалились с него седьмая одежка да седьмая пара бочкоров. И тут увидел он перед собой длинную-предлинную ветку – в точности как поросенок тот говорил. Но какая ж она тонкая была, эта ветка, моей руки не толще, а может, и еще тоньше! Янош не стал долго раздумывать – лег на ветку животом и пополз вперед да вперед. Ветка выгибалась, качалась то вправо, то влево – что, как обломится? Костей ведь не соберешь!