- Мы объединили две квартиры, так что теперь у нас пять комнат и две ванных. Вторую кухню мы отдали Андрюше под кабинет, - добила меня Аринка.

Я только хмыкнула в ответ на это. Увы, билета назад не существовало, а потому моя квартира давно уже стала совершенно чужой собственностью. Впрочем, и обратное было верно: я распоряжалась в жилье Аринки, как хозяйка.

Сразу после разговора с Аринкой я действительно проснулась дома, на привычной лежанке. За окном занималась заря. Сегодня «жених» мне не снился. Что ж, пока у меня есть время, следует принести пользу, в первую очередь себе любимой.

Я поднялась и, отчаянно зевая, в одной ночнушке отправилась на улицу – ночная прохлада и ледяная вода из рукомойника должны взбодрить меня.

Приведя себя в порядок, я уселась за столом. На полу уже пил молоко из миски Васька, у плиты сновала Глашка.

- Что снилось? – с притворным равнодушием спросила она, отвлекшись от готовки.

- Аринка послезавтра замуж выходит, квартиру мою они раскурочили, - вздохнула я.

- И все?

- Нет. Насчет Зойки и Витьки она помогла, а когда услышала о женихе, сказала, что ни с чем подобным раньше не сталкивалась. Теперь я под заклинанием, жду, появится ли в ближайшие два-три дня тот, кто мне снился. Если нет, значит, не судьба.

Глашка степенно кивнула и вернулась к плите. Я же сделала глоток ароматного травяного чая, появившегося передо мной в железной кружке.

Жизнь прекрасна. А главное, сегодня, кроме Зойки и ее приклеившегося дружка, я никого не ждала. Можно было отдохнуть, расслабиться, в крайнем случае, почитать  Аринкины книги.

В общем, планов уйма.

Удовлетворенно улыбнувшись, я откинулась на спинку стула.

Зойка с Витькой появились примерно через час, так сказать, с утра пораньше. Я пересказала им способ лечения, взяла плату – две крынки молока и каравай хлеба – и отпустила на все четыре стороны. Очень надеюсь, что следующая наша встреча не состоится. Еще одного приворотного зелья, настоянного на водке, моя психика просто не выдержит.

Ближе к обеду меня «осчастливил» своим визитом деревенский староста Пахом. Мужик хитрый и расчетливый, он во всем стремился отыскать выгоду и часто спорил с тем, кто шел против его воли. Но меня, ведьму, он побаивался, особенно после нескольких молний, чуть не поджаривших его зад. Я тогда только училась владеть доставшейся мне от Аринки силой, Пахом пришел за какой-то мелочью, попытался умничать, у меня не было настроения его выслушивать. Ну, я и попыталась создать огненный шарик на ладони, исключительно в качестве запугивания. Угу, хотела шарик, получились молнии. Хорошо хоть на улице было дело, ничего из моего имущества не пострадало. А вот штаны Пахома немного прожгло, самую малость, на две дырочки. Он перепугался, завизжал, как свинья, забыл даже, зачем приходил, когда ломанулся в калитку. Теперь каждую нашу встречу он кланяется мне практически в ноги. И как только спина не переломится.

Вот и теперь, едва появившись на пороге моего дома, Пахом угодливо склонился, признавая мое главенство. Помня о старом инциденте, я заранее вышла за дверь избы. Мало ли, что опять приключится.

- Зачем пожаловал? – поинтересовалась я, смерив Пахома внимательным взглядом.

Синеглазый брюнет, одетый в рубаху, штаны и лапти, чисто деревенский наряд, Пахом выглядел не то чтобы солидно, но уж точно не по-простецки.

- Матушка ведьма, - робко откликнулся он, - мне бы средство от ревматизма, мне и моей жене.

В отличие от большинства жителей деревни, говорил Пахом относительно чисто. В юности он то ли два, то ли три года служил в доме какого-то барона или графа, тут мнения расходятся, и там его речь стала довольно гладкой. Потом хозяин рассчитался с Пахомом, и тот с женой приехал в эту деревню, осел здесь, купил дом, а со временем и стал старостой.