Аркадий Олегович кричал и возмущался на весь офис посыпая голову пеплом, обещая мне все кары небесные. Напугал козла капустой. Дядя, да ты себе не представляешь, что мне в свое время пришлось пережить и твои «фи», мне вообще до фонаря. Толстенькое тельце, которое когда-то в прошлом было могучим (наверное), сейчас расплылось и обрюзгло, лысина блестела от выступившего пота. Это лет так тридцать назад ты был крут и опасен в самые шальные годы, а сейчас только и делаешь, что протираешь штаны в своей мэрии от звонка до звонка, придумывая как бы кого покрепче нае… черт, я же не ругаюсь матом. Придумываешь, как и кого получше нагреть.

- Пошел вон, - с улыбкой от уха до уха и наглой мордой, не повышая голоса, послал этого товарища подальше с глаз своих, а то я ведь могу и не вспомнить, что гипотетически я должен уважать возраст.

Охрана свое дело знала, и ей не нужно было никаких знаков. Они подхватили под руки извивающееся и орущее тело. Тихонько закрылась дверь.

- Аркадий Романович, со всем уважением, но какого хрена?

Соросов как будто постарел лет на двадцать за пару минут.

- Извини Егор, думал, ты нас рассудишь. А оно вон как вышло.

- На кой черт Вы ему вообще что-то сказали? Сами бы сделали анализ, а потом и видно было бы, что делать дальше. А сейчас он злой и не понятно, чего от него можно ожидать. Пиздец.

- Вероятность того, что Галомедов является отцом Марии гораздо больше, чем мне хотелось бы. Он прав, у меня нет детей, вообще, а у него как собак, тьфу ты, нельзя так про карапузов. У меня за плечами три неудачных брака и ни одного, ни одного ребенка. Сам понимаешь, что это означает.

- В чем проблема? Миллион детских домов, которые нуждаются в помощи, с вашими возможностями можно их все содержать, особо не парясь, а уж парочку взять на попечение вообще ничего не стоит.

- Ты не понимаешь. Свое есть свое.

- Я действительно ни хрена уже не понимаю, - сказал я этому престарелому интригану.

- Конечно, не стоило так форсировать события, но у меня теперь есть надежда.

- Какая надежда?

- Что я ее отец.

- Действительно не понимаю.

- Маловат еще, значит. Только давай без обид, пройдет время и ты пойдешь о чем я, если также останешься жить бобылем. Я допустил ошибку, сказав о потенциальном отцовстве Галомедову, хотел по-человечески, что ли поступить, ведь он не посторонний мне человек. Все же, столько лет проработали бок о бок. Я бля** никак не ожидал, что он прогнивший до самого основания своей души, даже не подозревал об этом. Никак не думал, что правда окажется такой неприглядной. У меня кровь в венах стынет от того, что тогда я поверил ему, а не Варе. А сейчас получается, что уже поздно.

Соросов смотрел в одну точку и как будто был вообще не здесь.

- Какую правду? – спросил я, понимая, что ответ меня не порадует.

- Хм, - Аркадий Романович медлил, подбирая слова – понимаешь Егор, с тех пор прошло больше четверти века. Я тогда был молод и глуп, дерзок и горяч. Я не мог здраво рассуждать, когда увидел ТУ картину, которая до сих пор так и застыла перед моими глазами. Моя Варя, которую я безумно любил и никогда ни с кем не хотел делить, которая клялась, что никогда не предаст, лежала под Галомедовым безвольной куклой, а он вколачивался в нее со всей дури. Тогда я просто ушел, зализывать раны и теша свою гордость бросил ее без объяснений. А вот сегодня выяснилось, что Аркашка тогда «пошутил». Сука, «пошутил», а ведь все могло сложиться совершенно иначе. Короче, - Аркадий Романович встряхнулся, как будто выплывая из воспоминаний, - тогда он ее заставил силой. Она не по своей воле была с ним.