– Благодарю вас.

– Мишаня, да нахер эту чушь. Заколебали уже, будто и говорить больше не о чем.

Экран погас.

– А это у тебя что, Палыч? – Мишаня озадаченно рассматривал мою книгу.

– Это ответ на твой вопрос.

– Это как это?

– На этой вот штуке я и заработал денежки, витабаксы. Как раз на первый взнос за дом.

– Заработал – на этом?!

– Да, да, гляди. «Занимательная экология» называется.

– Палыч, будет мозги пудрить! Книги теперь бесплатные, их компьютеры сами пишут, без людей. Что ли думал, я не знаю?

– Ты прав. Детективы, триллеры, фэнтези и прочую развлекуху – так и есть, программа сварганит покруче любого писателя.

– Вот. А ты говоришь – заработал.

– Поверь, Мишаня, существуют книги, за которые люди готовы платить. Ручная сборка, когда вкладываешь душу.

– И вот это…

– А ты открой, первую страницу открой.

Мишаня взглянул на часы.

– Куда-то спешишь?

– Не, время пока есть. Ну вот, открыл. И чо?

– Смотри, смотри! Что-нибудь необычное заметил?

– Бумага странная, на баксы похожа.

– Да, с водяными знаками. А ещё, Мишаня?

– Подпись. Что ли твоя, Палыч?

– Да. Ещё?

– Цифры какие-то. Дробь, одна пятисотая. И чего?

– Ты держишь в руках первый экземпляр из пятиста изданных. Это не просто книга, Мишаня. Это авторский принт. Слыхал про такое?

– Ну да. Три-дэ-принтер.

– Нет, здесь другое. Это как художники делают копии своих же картин. Считанные экземпляры.

– Зачем?

– А вот зачем. Книжка моя разошлась миллионным тиражом, из них тысяч сто – на бумаге, всё бесплатно. А таких вот авторских принтов – всего-навсего пятьсот. Тираж ограничен, каждый экземпляр пронумерован и подписан автором. И стоит он сто витабаксов. Не просто баксов, а витабаксов. Улавливаешь разницу?

– Ни хера себе! Сто витьков – за одну книжку?! Это же… Это же…

– Понимаю тебя, Мишаня, понимаю. У нас ведь как: раз не булькает – значит дорого. А для меня другое важно: каждый принт плюсует мне месяц жизни.

– Да кто же их покупает, Палыч?

– Коллекционеры. Фанаты, само собой. И ещё инвесторы.

– А на кой хер?

– Коллекционеры – азарт охотника либо инстинкт собирателя; да и перед своими похвастаться – не у всех есть. Фанаты – те гурманы, им перечитывать в кайф. А для инвестора важно деньги вложить выгодно. Принт нельзя скопировать, и цена его будет расти.

– Как это – нельзя? А вот если на ксероксе?

– На ксероксе ты получишь копию, которая ничего не стоит. Как если бы сотенную купюру отксерил.

Мишаня призадумался.

– Да, Палыч, ты у нас как этот, Гарун аль-Ротши́льд. А скажи, вот можно такое написать, короче, месяца за три? Ну хотя бы за пять?

– Можно. Только читать никто не будет.

– Слушай, Палыч…

– Да?

– А подари мне её, вот эту самую!

– Рад бы, Мишаня, да не могу. Первый экземпляр всегда остаётся у автора. А остальные уже разошлись. Зато в этой штучке, – я протянул ему флешку, – мой задел на будущее. Экземпляр тебе гарантирую.

– А это что? – Мишаня недоуменно вертел в руке призмочку.

– Это флешка. А в ней – файл с рукописью. Следующая моя книга, «Занимательная радиация». Почти готова. И тоже на принты надеюсь.

– А почему флешка-то?

– Дублирую файлы. Мало ли что с жёстким диском случится.

– Палыч, ты не догоняешь. Нынче все хранят в облаке.

– Пускай! А мне вот приятно в руке подержать этакое тяжёленькое, настоящее. Тогда и мысли приходят сто́ящие.

– А почему она у тебя такая, ну, форма геометрическая? И блестит?

– Это тепловыделяющая сборка, уменьшенная копия. И укороченная. Ну, топливная кассета, как бы полено в ядерном реакторе. Слыхал?

– Ну да.

– Флешка у меня суперская. Специальный сплав. В огне не горит, под водой сто метров держит. И содержимое сей штучки, Мишаня, даёт мне шанс войти в первую десятку писателей.