– Да он же псих ненормальный! Ей даже пришлось добиться судебного определения, чтобы он перестал осаждать ее мать! На студии все про это знают.

Они стояли шагах в шести друг от друга, лицом к лицу.

– Мне он показался совершенно нормальным.

– Ну что ж, посмотрим, что скажет суд. Вчиню подонку иск за клевету.

– А он говорит, все в «Пайнвуде» про вас знают. Только об этом и говорят.

Но голос ее звучал уже не так напряженно.

– Нелл, ради всего святого, он же сумасшедший. В прошлом году он досаждал этим ее матери. К тому же он католик… не дает ей развода, он… Господи, да как ты можешь верить в эту чушь?

– Потому что это вполне могло бы быть правдой.

Дэн отвернулся и нашарил сигареты. Должно быть, он здорово рассердился, потому что готов был с нею согласиться – и объяснить почему. Но она поспешила продолжить:

– На прошлой неделе вас видели. Ты входил к ней в квартиру.

– Я подвез ее домой. Она пригласила меня зайти – познакомиться с матерью. Выпить по стаканчику. Вот и все. Заняло полчаса.

– Только ты забыл упомянуть об этом.

– Помнится, ты в тот вечер была так полна переживаний по поводу ужасов материнства, что для нормальной беседы места не оставалось.

Это Нелл проглотила молча.

– Ты всегда ее домой подвозишь?

– Она же отвечает за производственный отдел, черт возьми! Уходит после всех. Нет, не всегда.

– Что-то ты больно много о ней знаешь.

– Имею на это полное право. Кроме того, она прекрасный работник. И приятный человек. – Он вздохнул. – Она мне нравится, Нелл. Только это вовсе не значит, что я тебе изменяю.

Нелл снова отвернулась к окну. Дэн сел в изножье кровати.

– Ты, верно, часто рассказываешь ей про взбесившуюся английскую сучонку, на которой имел неосторожность жениться.

– На эту дешевку я и отвечать не буду.

Воцарилась тишина; все это напоминало средневековые рыцарские игры: после каждого наскока ей надо было придумать новый способ атаки, похитрее.

– Ты совершенно исключаешь меня из своей жизни. Я о тебе теперь совсем ничего не знаю. Сегодня звонил Сидни. – Сидни был новый литагент Дэна. – Об этом американском предложении. А я о нем и слыхом не слыхала.

– Возможно, мне предложат написать еще один сценарий. Ничего еще не решено. И я не исключаю тебя из своей жизни. Ты сама себя исключаешь.

– Ты становишься каким-то другим. Такого тебя я не могу понять.

– Просто ты не хочешь взрослеть. Хочешь, чтобы ничего не менялось.

Она горько усмехнулась:

– Еще бы. Я просто обожаю эту уродскую слоновью квартиру, обожаю безвыходно сидеть в четырех стенах, пока ты там…

– Ну давай переедем. Купим дом. Возьмем тебе au pair{114}, помощницу. Няньку наймем. Будет так, как ты захочешь.

– Ну да. Только бы я оставила тебя в покое.

– Понял. Брошу все, буду целыми днями сидеть дома, чтобы тебе было на ком злость срывать.

Она заговорила более спокойным тоном:

– Не пойму, как это Энтони и Джейн могут обходиться без ссор и по-прежнему любят друг друга, а мы…

– Да пошли они к… – Помолчав, он продолжал более спокойно: – Если кто и завел себе интрижку, так это ты. С Энтони и Джейн.

– Спасибо.

– Но это же правда. Если тебе хотелось выйти замуж за университетского профессора и жить среди дремотных шпилей, какого черта ты…

– Ты тогда был другим.

– Спасибо огромное.

– Ты сам начал.

И так далее и тому подобное. Закончилось все это ее слезами и целой кучей новых решений. Но из этого ничего не вышло. Нелл позвонила подруге, взялась за вычитку рукописей, но очень скоро ей это надоело. Поначалу она терпела и работу, и квартиру. Потом наступил недолгий период, когда мы взялись за поиски дома, но почти сразу же выяснилось, что цены растут; к тому же ни тот ни другая не были уверены, что им так уж нравится то, что они видят. Нелл опять устремилась душой прочь из Лондона, больше всего теперь ей нужен был дом за городом. Порой, под настроение, она винила Лондон во всех наших бедах.