– К вам пришел сенатор, господин! – испуганно сказал раб, когда Луций открыл глаза.

Отец торопливо оделся и спустился вниз. В зале, в тоге с широкой багряной полосой, стоял легат Пульхр и с ним три воина. Отец спросонья решил, что он вчера обидел Августа, и его пришли арестовать, но тут заметил, что воины стерегут тяжелые кожаные мешки. Он почтительно поприветствовал легата.

– Едва нашел тебя, – проворчал Пульхр. – Хорошо, что привратник наместника заметил повозку и узнал хозяйку. Принимай! Август велел передать.

– Что это? – удивился отец.

– Ты жаловался на ценз, – хмыкнул легат. – Август дарует его тебе! Однако сказал, что это в долг – отдашь, как разбогатеешь.

С этими словами он протянул Луцию свиток с императорской печатью. «Заемное письмо! – понял Луций. – Ладно, пересчитаю деньги, подпишу и отнесу в канцелярию наместника. Неудобно при Пульхре». Отец небрежно сунул свиток за пояс. Легат изумленно глянул на своего ланисту.

– Еще Август велел тебе передать, чтобы ты женился как можно скорее! – сердито сказал Пульхр. – Иначе не видать тебе должности!

– Но у меня нет невесты!

– Разве? – язвительно спросил легат, глядя Луцию за спину.

Отец обернулся. Випсания, небрежно одетая, но все равно прекрасная, стояла на лестнице, с тревогой глядя на гостей.

– Тебя зовут Випсания? – спросил ее Пульхр.

Женщина кивнула.

– Мне сказали, что ты вдова, и дом принадлежит тебе, – продолжил легат, с завистью обводя взглядом мраморную колоннаду.

– Тебе сказали правду, – подтвердила Випсания.

– Ты знаешь его? – указал легат на отца.

– Да.

– Хочешь выйти за него замуж?

– Да.

– Вот видишь! – повернулся Пульхр к отцу. – Прощай, Руф! Не забудь пригласить на свадьбу! За что тебя так любят боги? Всего лишь убил фриза… Ты вовремя познакомилась с Руфом! – проворчал он в адрес Випсании. – И как только узнала? Наверное, подкупила вольноотпущенника в канцелярии наместника…

С этими словами легат и солдаты ушли. Луций, все еще ничего не понимая, смотрел на оставленные мешки. Будучи центурионом и префектом когорты, он часто имел дело с деньгами и на глаз мог определить сумму. Это не могли быть медные сестерции – понадобилось бы сто таких мешков. Четыреста тысяч в серебряных денариях поместились бы двадцати пяти. Но мешков было три. После бурной ночи думалось плохо, и отец сломал императорскую печать на ближайшем к нему мешке – в нем лежали золотые ауреи. Не веря глазам, отец вытряхнул мешок на мраморный пол – золото засверкало горкой у его ног. Монеты были новенькие, только что отчеканенные. Отец схватил второй мешок – там тоже лежало золото, четыре тысячи новеньких монет с профилем императора. В серебряном денарии – четыре сестерция, в аурее – двадцать пять денариев. Денег было втрое больше, чем необходимо для ценза всадника.

Только сейчас отец вспомнил о свитке и лихорадочно развернул его. Это был указ Августа, возвещавший о возведении Луция Корнелия Назона Руфа в сенаторское достоинство и назначении его префектом монетного двора в городе Лугдунум с подчинением ему когорты вспомогательных войск, предназначенных для охраны вышеуказанного двора.

Отец перечитывал строки раз за разом, с трудом вникая в их смысл. Очнулся он от горячего дыхания у щеки. Он скосил взор. Випсания на цыпочках стояла за его спиной, по-детски высунув от любопытства язычок. Отец понял, что она прочла указ.

– Я ничего не знала! – испуганно заспешила Випсания, поймав взгляд Луция. – И никого не подкупала! Я все время была с тобой… Я согласилась не поэтому… – она запуталась в словах.