– Уже бегу!

И Джесси умчался так же быстро, как появился на кухне. Жалко от детей легко подхватить грипп, а не энтузиазм. Было бы проще перенести предстоящую встречу.

Кэтрин начинало трясти. Прошлые года переносились спокойнее. Она сама ждала этих встреч, как ребёнок. Но всё изменилось, когда в её жизни появился Ник. Сможет ли она теперь так же естественно изображать любящую жену, когда сердце занято другим?

Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Ровно шесть утра. Пятый год, как часы. Стряхнув с себя тёмные мысли, Кэтрин в последний раз вздохнула и распахнула дверь.

Мэтт. Высокий, красивый, румяный от утреннего мороза. Щёки покрывает лёгкая щетина – так ему шло ещё больше, чем когда он только выбирался из душа. Шапка как всегда натянута до самых бровей, а под ней прячутся густые тёмные локоны. Боже, она не проводила по ним целую вечность. Глаза горят миллионами свечей, но не ярче, чем широкая улыбка. Рад быть дома.

– Может впустишь меня? Или так и будешь мурыжить на морозе?

Сладкий хрипловатый голос. Ему бы на телевидении работать – даже самые ужасные новости звучали бы не так катастрофично в его исполнении.

Кэтрин тряхнула головой, будто опомнилась.

– Мэтт. – Прошептала она. С секунду они стояли, глядя друг на друга, как стеснительные подростки. Но всего лишь секунду.

Мэтт вихрем влетел в дом и, не успев закрыть дверь, подхватил жену на руки и стал горячо целовать. И она отвечала на поцелуи. Как она могла подумать, что больше не хочет ощущать их на своей коже? Вот только кому она теперь больше изменяет, погибшему мужу или парню, с которым встречается почти год?

– Как же я скучал!

– Тебя не было всего пять дней.

Пять лет. Вот только Мэтт не должен об этом знать. Он должен поверить, что вернулся из той злосчастной поездки в Шербрук.

– Хоть пять минут! Я не могу так долго без тебя! Боже! – Мэтт прижал жену к груди и глубоко вдохнул её аромат. – О-о-о, как же ты пахнешь!

– Это всего лишь жареные вафли.

– Поверь, нет ничего лучше аромата домашних вафель!

Кэтрин засмеялась и наконец взглянула в родное лицо. Обняла его ладонями, чтобы впитать каждую чёрточку и знакомую морщинку.

Он выглядел также. Она постарела на пять лет.

Заметит ли Мэтт? Заметит ли, что она стала красить волосы в карамельный, чтобы скрыть седые волоски, появившиеся после его смерти? Заметит ли несколько лишних складок в уголках глаз и над бровями – последствия бессонных ночей и слёз по нему? Заметит ли, что дети выросли и теперь выглядят иначе? Джесси больше не тот неповоротливый мальчонка, которым был в четыре. Его волосы потемнели и скоро станут совсем как у самого Мэтта. Щёчки утратили пухлость и открыли красивое личико, которое в своё время сведёт не одно женское сердце с ума. Прямо как Мэтт.

А Грейс… От податливой и сговорчивой девчушки ничего не осталось. И если лишних пятнадцати сантиметров роста Мэтт может не заметить, то как быть с отросшими до середины спины волосами? Раньше она носила лишь короткие стрижки. А как быть с характером? Девочки изменчивы, особенно в её возрасте. Но поверит ли Мэтт, что нрав дочери изменился за какие-то пять дней? Ведь ровно столько, по его мнению, он не видел семью.

А ещё придётся объяснять, как Бэй оказался дома, если отправился в рейс вместе с ним. И как…

– Папуля!

Раздался топот ног и звонкий лай. Ураган Джесси чудом не сшиб перила лестницы и тут же выхватил маму из буйных раздумий.

– А вот и мой зайчонок!

Мэтт подхватил сына на руки, как жену всего минуту назад, и закружил по простору прихожей. Бэй метался под ногами и истошно лаял.