– Толстяк!

– Я ж только начал…

Хоть я и новичок в Пограничье, но здешнюю первую заповедь уже успел кое-как затвердить – и поэтому далеко тянуться за револьвером не потребовалось.

– Или ты отложишь эту историю до утра… – я взвел курок, – рождественского… или я решу, что три доллара больше сорока пяти.

– Ты не выстрелишь, – неуверенно сказал гоблин.

В миле от нашего городка жил одноногий ветеран, мистер Хекмен. Потерял он от картечи джонни-ребов не только ногу, но и часть горла, так что смеялся он довольно редко, а уж понять, что он именно смеется, могли только его хорошие знакомые. Я потратил довольно много времени, пытаясь научиться копировать издаваемые им звуки – а сейчас это умение пригодилось.

– Г-г-г-ы-ы-ы-ц-ц-ц. Кривоклык, наверно, тоже так считал?

Толстяк задумался, нервно теребя бахрому куртки.

– Может, другую историю, а?

– Может, здешний скорняк согласится взять шкуру гоблина хоть за двадцать центов, а?

– В этой дыре скорняка не водится.

– А некромант, которому для гримуаров нужен переплет поновее? – я улыбнулся. – Толстяк, или ты дашь мне спокойно заснуть…

– Да дрыхни ты хоть до завтрашнего полудня, – неожиданно весело произнес гоблин. – Валяй-валяйся.

Гобл подпрыгнул – доски пола скрипнули, но выдержали – и, что-то бормоча себе под нос, направился к двери.

– Ты куда?

– За свечами.

Дверь захлопнулась.

Я прислушался. Зря – о маршруте гоблина мог узнать любой желающий и нежелающий, кроме стопроцентно глухих. Вот он дошел, вернее, доскакал до конца коридора, ссыпался по лестнице… с грохотом врезался во что-то тяжелое и металлическое – судя по раздавшимся сразу вслед за столкновением проклятьям, это был гном.

Из их перебранки я наверняка мог узнать множество новых для себя слов – но не хотел этого, причем категорически. Мне хотелось только спать.

Осторожно спустив курок, я сунул револьвер обратно под подушку. Затем вытащил, пристроил сбоку от тюфяка, на освободившееся же под подушкой место спрятал голову и как можно плотнее заткнул уши.

Не помогло.

– Ты не мог бы хлопать дверью чуть поти… – тут я увидел, что именно сжимает довольный гобл в лапе и заорал: – Какого дьявола?!

– Ы-ы-ы?!

– Это же гномские «вечные» свечи!

Мы их покупали раз в год, для рождественской ёлки. И то – если огарок, по мнению папули, оставался достаточно большой, то свечу припрятывали до следующего сочельника.

– Ну дык…

– ЗАЧЕМ?!

– Дык они ж самые лучшие, – с искренним недоумением отозвался гоблин.

– И самые дорогие! И, тролль на тебя наступи, зачем ты взял ОХАПКУ?!

– Для моего шедевра, – гобл повернулся ко мне спиной и принялся деловито прикреплять свечи к полу… стене… потолку, – нужно хорошее освещение.

Спорить с ним бесполезно, понял я. Или пристрелить, или… я почти решился на «пристрелить», но для этого надо было сначала перевернуться на другой бок, а я уже вполне уютно устроился на этом… и глаза закрываются….

Так я и уснул – в залитой светом комнатушке, под треск свечей, скрежет угля и бормотание свихнувшегося нелюдя.

Ночью, как и следовало ждать, мне приснился кошмар.

Старый сарай темен, свет лишь кое-где лениво просачивается сквозь щели. Впрочем, со светом и на дворе неладно – осень, тучи, ну и все такое.

Я сижу под самой крышей, верхом на балке, одной рукой пытаясь держаться за поперечный брус, а второй – прижимая к груди ботинки. А шаги приближаются, тяжелое чпок-чпок-чпок по грязи. Вот они уже совсем рядом, дверь со скрипом распахивается и в сарай вместе с порывом ледяного ветра вваливается ОН.

– Чертовы мальчишки…

Со своего места я видел только шляпу мышиного цвета, край пуза и, конечно, волочившийся следом кнут. Длинный кнут. И владел он им отменно. Мы не раз глазели – из-за изгороди, разумеется, – как Сэм Клайв по прозвищу Чеширский Хряк сшибает им головки чертополоха… за пять ярдов.