– Ну, а если Грин после операции не выживет, что тогда?

– Бог его знает, – пожал плечами врач. – Хотите, я вам откровенно скажу? Вероятность того, что он останется жить, очень мала.

– Послушайте, а если… – Женщина задумалась, прошлась по комнате и вдруг выпалила: – А что если мы из этой собаки сделаем Грина?

– Как это? – раскрыл рот доктор.

– Очень просто! – потирая руки, сказала Ольга Семеновна. – Сколько собаке нужно времени на послеоперационный период?

– Что вы задумали? – испуганно спросил Антон Игоревич.

– Сможем мы упрятать его на месяцок? – спросила Ольга Семеновна.

– Вы сначала скажите, что вы задумали, – упорствовал врач.

– В общем, так, – решительно заявила женщина, – операция отменяется!

Доктор вздрогнул и отчаянно замахал руками:

– Что вы, что вы, Ольга Семеновна, как так можно? Да Александр Михайлович мою собственную печень на паштет пустит. Нет-нет! Я в такие игры не играю.

– Сколько? – нахмурившись, спросила Ольга Семеновна.

– Что «сколько»? – вздернул брови доктор и поежился.

– Сколько вы хотите за молчание? – процедила женщина.

– Ольга Семеновна, помилуйте! – взмолился врач. – Поймите вы меня…

– Успокойтесь, Антон Игоревич, все риски с этим делом я беру на себя. Свой миллион рублей вы получите завтра.

– А что с Грином делать? – прошептал врач.

– Лечите! – ответила Ольга Семеновна. – Что в таких случаях с собаками делают?

– Обычно усыпляют, – тяжело вздохнув, ответил доктор.

– Нет, – решительно заявила женщина, – такой грех мы на себя брать не станем. Лечите, делайте ему обезболивающие уколы, но пусть пес умрет своей смертью, никаких усыплений. Я категорически против этого….

– Ясно, – закивал Антон Игоревич. – Все понял.

– Сколько ему осталось? – спросила Ольга Семеновна.

– Максимум, неделю, – ответил врач, – но, скорее всего, день-два.

Доктор уселся посредине комнаты на стул и обхватил голову руками.

– Значит, так, – командовала Ольга Семеновна, – скажете, что операция прошла успешно, но собаку сейчас нельзя тревожить. Дальше все переводите на меня. Скажете, что я увезла Грина к себе на дачу. Я сама найду, как все объяснить Александру Михайловичу. Вы мне тут изобразите раненого, – женщина указала на меня рукой, – перебинтуйте его всего, разукрасьте, чтобы его мать родная не узнала. Я приеду через два-три часа. Только не вздумайте отступать. Понятно?

– Честное слово, я боюсь, Ольга Семеновна! – жалобно произнес доктор.

– Кого? – ухмыльнулась женщина.

– Александра Михайловича, – тихо ответил Антон Игоревич.

– Это хорошо, это очень хорошо! – закивала Ольга Семеновна. – Но в этом случае вам лучше бояться меня. Не дай бог подведете! – Она пригрозила ему пальцем.

– Могила! – заверил доктор. – У меня просто другого выхода нет.

– Молодчина, – похвалила женщина и направилась к выходу, затем, обернувшись уже у двери, спросила: – Надеюсь, за месяц мы слепим из него настоящего Грина?

– Сделаем! – уверенно произнес доктор. – Они очень похожи. Правда, кое-что нужно будет подкрасить, подтянуть, в общем, косметику навести. Ухо нужно будет обязательно выправить – у нашего оно чуть надорвано. Помните, они со стаффордом сцепились? Но это все мелочи. Я на теле Грина знаю каждый волосок.

– Приступайте, мы завтра утром с Александром Михайловичем заедем вас проведать. Да смотрите, чтобы муж ничего не заподозрил. Хорошенько перебинтуйте несостоявшегося донора, – она улыбнулась и кивнула в мою сторону.

– Все будет на «пять с плюсом», – заверил Антон Игоревич.

– Я на вас надеюсь, доктор! – Ольга Семеновна махнула рукой и исчезла за дверью.