Мартин постарался вспомнить, чему его учили. Целый раздел был посвящён тому, что делать, если вас захватили в плен. «Правила поведения в плену»… сейчас всё это стало далёким и смутным воспоминанием. Всё, что он вспомнил – «думайте о близких и радости воссоединения с ними». Это помогало воспрянуть духом, вспомнить причины борьбы за свою жизнь. Под дерюгой его губы растянулись в улыбку. Этому уж точно не нужно было учиться; думать о Поппи было так же естественно, как дышать. Мартин прошептал, как тихую молитву: «Прости меня, Поппи, я не должен был тебя покидать. Прости…»

Мешок тянул его голову назад, держал крепко; нос был прижат кверху. Колючая ткань раздражала кожу. От мешка несло пылью и какой-то пищей. Можно было моргать, но едва ресницы касались дерюги, мелкие нитки лезли в глаза. Мартин не мог освободить руки, а значит, не мог ни почесаться, ни убрать грубую ткань с лица. Его дыхание под покрывалом было жарким. Крошечные капли слюны и пота собрались у рта. Он чувствовал, как ткань, касаясь мокрой челюсти, вызывает сыпь. Ему так хотелось глотнуть воздуха, не фильтрованного грязным мешком. Словно жуки, вши или кто-нибудь ещё наподобие них ползли по его волосам, лицу и телу. Скорее всего, это были всего лишь стекающие капли пота, но Мартин был уверен, что по его телу маршируют насекомые. Он не мог даже почесать лоб, и это доводило до тихой ярости. Каждый мускул напрягся в беспомощной злобе, и от бессилия на глазах показались слёзы – как ни странно, от этого стало легче. С Мартином Термитом случались вещи и похуже, но первые несколько часов пережить было труднее всего. Глубоко вдохнув, Мартин думал о том, как поудобнее повернуть лицо, когда услышал тихий кашель. Он понял, что не один, и содрогнулся. Дыхание запнулось в горле. Сузив глаза в щёлки, он старался разглядеть что-нибудь сквозь мешок, но видел только тёмные и светлые пятна. В комнате был незнакомец, может быть, даже несколько. Они хотели причинить ему боль, они уже причинили ему боль, и он видел их… Бедный Аарон!

И впервые за всё это время Мартин заговорил:

– Меня зовут Мартин Термит. Я – солдат британской армии королевского полка принцессы Уэльской!

Слова вырвались неожиданно. Звук был глухой, сухие губы плохо слушались. Мартин был уверен, что нужно попытаться с ними заговорить – вдруг всё это ошибка? Может быть, они сочли его влиятельным лицом? Просто перепутали с кем-то другим? Конечно, они знали, что он всего лишь выполнял свою работу… Ему подумалось – может быть, захватчики услышат, что он гражданин Великобритании, и отпустят его.

Поппи закрыла входную дверь. Алгоритм был простой – повернуть ключ, а потом толкнуть дверь не один, а два раза, дабы убедиться, что она точно закрылась. После этого Поппи мелкими шагами направилась к лифту.

Она решила пойти на работу – в таком состоянии лучше было погрузиться в атмосферу пустой болтовни, чем в тишине сидеть на диване и представлять различные ужасы. Никто не заметил, как она вошла в салон – день был обычным для всех, кроме самой Поппи, которая казалась себе бесплотной. Она облачилась в сине-белую полосатую жилетку – свою привычную униформу. Передний карман жилетки был разделён швом на две части; ткань провисала под тяжестью папильоток, расчёсок и пачки сигарет «Поло» – для особых случаев. В первый же день Поппи выдали эту жилетку, которую она поначалу терпеть не могла; теперь, однако, униформа стала неотъемлемой частью рабочего процесса. Без раздражающих кожу нейлоновых швов и потрескивания наэлектризованного материала при соприкосновении с инструментами Поппи не чувствовала себя в своей роли.