Это был один из двух «Кедров», которые на всякий случай прихватил с собой отец Георгий по настоянию полковника Каминского. От былого добродушия на лице австралийца не осталось и следа – только хищное выражение вышедшего на охоту зверя.

– Очень хорошо, что вы привезли с собой оружие, – с угрозой сказал он и ткнул стволом «Кедра» в замершего Мишу. – Вы нас подставили, молодой человек!.. а вы, миссис, отойдите в сторону, не закрывайте видеокамерам обзор. Простите, но мы вас троих сюда не звали. И теперь я должен вас убить – всех! А запись послать вниз. Другого способа спасения у меня нет. Если к «Циолковскому» пошлют противометеоритный модуль, вы все равно погибнете…

Мария Игнатьевна молча встала перед ним, заслоняя сына.

– Глупо, миссис. Мне все равно, в каком порядке вас убивать, – со снисходительной усмешкой произнес Хейс, передергивая затвор. – Вашего пастора я упокоил первым… Отпусти-ка моего напарника, парень. Ты проиграл!

– Нет, выиграл, – твердо ответил Миша, все еще удерживая Малявина. – Я успел сказать правду!

– Ну и что?

– Не знаю… Но я сказал!

– Миша, Мишенька, Мишенька… – застонала от бессилия Мария Игнатьевна. – Боже, зачем только я согласилась?..

– Ничем не могу помочь, мис… – начал было Хейс, и тут раздался выстрел.

Стреляли сзади и снизу. Пуля вошла австралийцу в затылок, от сильного удара он, уже мертвый, сделал пару шагов вперед и рухнул под ноги опешившей Марии Игнатьевны. Тут только она увидела лежащего на пороге модуля отца Георгия. Его лицо и голова были в крови, а правая рука крепко сжимала ребристую рукоять могучего «стечкина».

– Батюшка!.. – ахнула Мария Игнатьевна, бросаясь к священнику.

– Не трогайте меня… – прошептал отец Георгий. – Я полежу немного… У меня, кажется, ушиб мозга… Он думал, я – все…

– Не двигайтесь, сейчас я перевяжу вас! – резко оборвала его княгиня. От ее растерянности не осталось и следа. – Миша, а ты пока свяжи этого господина…

Господином был Малявин. Связывать его было нечем, и Миша просто стукнул космонавта костяшками пальцев за ухом. Василий закрыл глаза и обмяк. Гагарины вдвоем перетащили его тело в кресло, Миша сбегал в кладовую, нашел там ремонтный скотч и примотал им Малявина к креслу. Теперь его оттуда не смогла бы вырвать даже мгновенная разгерметизация станции. Потом настала очередь отца Георгия. Его тоже аккуратно перетащили обратно в модуль, положили на койку, Мария Игнатьевна тщательно обработала раны, стянула края и заклеила пластырем. Пользоваться медицинским диагностером ни она, ни Миша не умели, поэтому решили, что лучшее лекарство для батюшки – покой и молитва.

– Ну, вот и все. Прости меня, мамочка! – вздохнул Миша, когда они вернулись в кают-компанию. – Я должен был это сделать. Если бы не сделал – сколько бы ни осталось жить, все эти часы мне было бы стыдно!

– Внизу, в России, уже давно утро, – откликнулась Мария Игнатьевна. – И что нам теперь делать – совершенно непонятно.

– Ждать и молиться… – долетел до них тихий голос отца Георгия. – Ох, не успею я свой грех замолить! Положи душу свою за други своя…

Миша снова сел за модуль связи и попытался наладить хоть один канал.

– Батюшка, успокойтесь, – сказала Мария Игнатьевна. – Просто лежите, не напрягайтесь.

– Нет… я молиться должен…

Мария Игнатьевна горько вздохнула и покачала головой. Как просить политического убежища после убийства, да и у кого просить – она не знала.

– «Время»! На связи Петропавловск-Камчатский, – обрадованно сообщил Миша. – Видео не получается, сейчас сделаю звук погромче.

– …корреспонденты у дверей избирательного участка, – раздался мужской голос. – Участок пытались поджечь. Но в шесть утра пришли волонтеры и не допустили провокации. Поджигатели уже доставлены в полицию. Волонтеры выстраивают избирателей в очередь. На экранах для голосования покойного Алексея Романова уже заменил князь Михаил. Смотрите на счетчик!.. Смотрите, как мелькают цифры!..