Небо хранило молчание, пусть и угрюмое. На земле же творились странные дела. Пропадали овцы, коровы. Слышались звуки, громкие и тихие. Бардольт с каменным лицом сжигал все донесения. Люди, поверившие в явление неких тварей из горы Ужаса, представляли угрозу его супруге и его вере – краеугольному камню молодого королевства.

Вулф вдохнул крепкий запах грязевого источника. Он, как мошка в янтаре, увяз в полночном солнце. Сколько ни гляди, небо до осени не потемнеет.

Меньше года прошло с тех пор, как эти источники вскипели и задымились котлами, – в день, когда взорвалась гора Ужаса. В тот день он без чувств упал в снег. Его, то леденевшего, то сгоравшего в лихорадке, нашел Трит. Из лесу неслись звериные крики, птицы стаями улетали к северу и к западу.

– Нашел куда отлить!

Вулф поднял взгляд. У источника, скрестив руки на груди, стоял Трит.

– Не подумай, – серьезно сказал он. – Мы бы все не прочь, но разумно ли это?

– Я и не пробовал.

– Вот и хорошо. – Трит взглянул на полночное солнце. – Никогда не любил этого времени года.

– За что же?

– Не нравится мне, что невозможно разглядеть звезд. – Трит подошел к нему, сел рядом; Вулф подвинулся, дав ему место. – В стране моих прадедов верили, что звезды – глаза богов.

Теперь такие разговоры считались ересью.

– А каких богов они себе выбрали?

– Их называли драконами. Многие на Востоке верят, что они правили небом и водами, но уснули на столетия после некоего горестного события, – сказал Трит, и взгляд его стал тоскливым. – Хотел бы я когда-нибудь побывать в тех местах, узнать побольше о своих предках.

Вулф его понимал:

– Значит, будь ты свободен в выборе, отправился бы туда?

– Я бы отдал все, лишь бы увидеть империю Двенадцати Озер. Однажды, когда у меня появятся богатство и безрассудство, чтобы рискнуть своей шеей в Погибели Кораблей, я туда доберусь. А ты бы куда отправился? – спросил Трит. – Подальше от Карлстена, как я понимаю?

Вулф пожевал закушенную изнутри щеку.

– Не вздумай стыдиться его слов, Вулф. Мы твое сердце знаем, а его сердце маленькое и закостенелое от страха.

– Все равно. – Вулф смотрел на затуманенное солнце. – Люди меня еще ребенком боялись.

– Ну а меня никакие дурные приметы не заставят последовать их примеру.

Вулф взглянул в глаза другу. Трит всегда и все обращал в шутку, но сейчас его темные глаза смотрели искренне.

– Надеюсь, вы тут не купаться задумали?

Оба встрепенулись на голос. Подошла Регни, в меховом плаще поверх рубахи и кольчуги.

– Нам купаться ни к чему, – легкомысленно ухмыльнулся Трит. – Пар отменно очищает кожу. Разве мы не сияем чистотой?

– Красавчики. – Регни втиснулась между ними, подперла коленом подбородок. – Я слышала про Карлстена. Завтра на рассвете он возьмет горячий уголь.

– Это не отменит его слов, – покачал головой Вулф.

– Он клялся хранить твои тайны. Болтливый язык нельзя оставлять без наказания. – Она перевела взгляд на Трита. – Как я понимаю, вы оба ушли сюда, чтобы его не видеть.

– От Карлстена кровь закипает, как в этом ключе, если свалишься, а здесь хоть помрем в хорошей компании. – Трит кинул камешек в серое варево. – Да и новых басен этого Ведьмобоя я не вынесу.

– Если вам наскучили пиры, есть у меня кое-что поинтересней.

– Вождь-одиночка с щербатым зубом?

– Ты это про меня?

– О, и вправду сходится. Тогда вождь-одиночка с щербатым зубом и притом мужчина?

– Найди я такого, ни с кем не стала бы делиться. – Регни достала из-под плаща мех с вином и, отпив, передала ему. – Утром прибыл гонец с известием о моровом поветрии в Офандауте. Его величество приказал нам ехать вперед, удостовериться, не опасно ли ему будет туда наведаться. Если там и вправду мор, мы должны обезопасить Иссин.