– Не сомневаюсь.

На самом деле Вербин действительно загрустил, однако ни выволочка от Шиповника, ни ощущение, что они начали охоту за умным и очень опасным зверем, не были тому причиной. Дело было в том, что Феликс вспомнил разговор с Прохором.

«Крови не будет! Кровь уже пролилась, крови больше не будет».

Разговор произвёл сильное впечатление, потом, разумеется, потускнел, но, направляясь к машине, Вербин неожиданно понял, что не увидел следов крови ни в багажнике, ни под полиэтиленом.

«Крови не будет!»

Почему Прохор так сказал? Он что-то знает? Конечно же, нет. Откуда ему знать? Или он видел преступление? Тоже вряд ли – в таких делах свидетелей не оставляют. Видел, но сумел остаться незамеченным? Можно в это поверить? При желании – можно, однако… Однако не верилось в то, что юродивый ухитрился стать свидетелем преступления. Не верилось, и потому прагматичный Вербин признался себе, что с куда большей вероятностью юродивый Прохор… Чувствует? Слово само пришло в голову, и прогонять его не верящий в приметы Феликс не спешил. Но и соглашаться с тем, что юродивый Прохор каким-то образом почувствовал совершённое преступление, не спешил: в отличие от Криденс Вербин верил только фактам, оставляя «непознанное» «жёлтой прессе» и её потребителям. Он жалел Прохора, как и любого другого несчастного, но был далёк от мысли искать в его речах предсказания.

Но слово прозвучало:

«Крови не будет!»

И крови не было.

– Приехали.

Голос Колыванова выдернул Феликса из задумчивости и заставил собраться с мыслями.

– Точно здесь?

– Ментов не видишь?

Оперативники из окружного управления явились первыми, осматривались, но к «городским» не подходили. Не потому что «городские», а из вежливости – чтобы не мешать коллегам составить собственное мнение.

– Да, вижу, – рассмеялся Вербин.

– А ты всё-таки грустный.

– Задумчивый.

– Ладно, пусть так. – Они вышли из машины, постояли с полминуты, молча изучая место, где Артур арендовал BMW, после чего Колыванов спросил: – Тоже заметил?

– Нет видеокамер.

Ни муниципальных, ни частных: ни одного магазина или офиса поблизости, ни одного банкомата. Ничего. За этой зоной московские наблюдатели не присматривали.

– Думаешь, убийца об этом знал?

– Не исключаю, – протянул Феликс. – Трудно поверить, что ему повезло.

– Значит, убийца здесь бывал.

– Ещё одно подтверждение того, что он тщательно готовился.

– Но убийца не мог «зарядить» здесь автомобиль.

Камеры вокруг отсутствовали, однако машина стояла у тротуара, а поскольку неподалёку находится станция метро, тротуар наверняка оживлённый, да и жилой дом рядом, а в окна нет-нет, да выглянет кто-нибудь. Невозможно поверить, что именно здесь убийца перетаскивал труп из своего автомобиля в BMW, предварительно проложив багажник тканью и установив камеры.

– Тело, видеокамеры, шумоизоляция, мыши… – вслух прикинул Вербин, продолжая мысль напарника. – Ему нужно было минут двадцать, не меньше.

– Ему нужно было двадцать спокойных минут, – уточнил Колыванов.

– Ангар или гараж?

– Скорее, ангар – там должно было поместиться два автомобиля.

– Или он сначала «зарядил» гараж, а затем приехал в него на каршеринге.

– Или он там же совершил убийство.

– А вот это вряд ли, – покачал головой Вербин.

– Почему?

– Судя по тому, что лежит в багажнике, после убийства он долго работал над телом: пальцы отрезал, в полиэтилен заворачивал… и упаковано тело не впопыхах, а аккуратно. Ему требовалось много времени, а значит, у него есть логово, которым он дорожит и ни в коем случае не поедет в него на каршеринге. А гараж или ангар, где он «зарядил» BMW, мы уже сегодня найдём.