– Следы на дороге остались?

– Да, следы колес, отпечатки сапог сопровождающего и два звериных следа.

– Звериные следы… Какой-то зверь подбегал к повозке? Или вы хотите сказать, что это обезьяньи следы?

– Я не знаю, как выглядят отпечатки обезьяньих лап, но могу определенно сказать, что животное двигалось на задних лапах. Следы, скорее, напоминают кошачьи, только кошка была крупной. Сохранились два отпечатка возле камней. Остальные затерты веником или веточкой.

– Или хвостом… Возле камней, значит.

– Да. То, чем неизвестный уничтожал свои следы, скользнуло по камням и два следа остались. Кошка, я думаю, не способна на такие фокусы, а обезьяна – вполне. Конечно, если пацаненку из лагеря все это не померещилось.

На земле рядом с повозкой на спине лежал труп водителя. Его остекленевшие глаза были вытаращены в небо, рот открыт, зубы оскалены. Внутреннее пространство кабины заляпали куски мозга, кровь и клочья кожи с волосами. В потолке зияло круглое отверстие, пробитое прошедшей навылет пулей. Тело сопровождающего завалилось на бок, разбитая черепная коробка бесстыдно показывала всем желающим свое содержимое.

– Может быть не было никакого чернокожего мальчика с хвостом? Сопровождающий убил водителя, а после застрелился. Мешок сперли эти сволочи из лагеря, они же прихватили и нож.

– Может быть вы и правы, но, в таком случае, почему они не забрали ружья и запасные баллоны к ним?

– Да… Где этот мелкий сученок?

– Вон, с той стороны кузова. В тени сидит. Эй, как там тебя… черт… – человек полез в карман, достал блокнот, раскрыл и прочел. – Ибтихадж! Иди сюда.

Из-за кузова вышел подросток в белой рубахе-платье, закрывавшей тело от шеи до щиколоток.

– По-нашему хорошо говоришь или переводчик нужен?

– Говорю, – сказал Ибтихадж.

– Что ты видел?

– Я уже все рассказал.

– Повтори еще раз.

– Я сидел вон там, – Ибтихадж показал на ближайший холм. – Ночь была лунная. Глаза быстро привыкают и все видно почти как днем. По дороге ехала повозка, она была заметна издалека из-за горящего фонаря. Потом повозка остановилась и фонарь погас. Она долго стояла на одном месте, прежде чем двинулась дальше. Затем повозка поехала на большой скорости. Здесь она резко затормозила, потому что из воздуха появился мальчик-обезьяна и что-то бросил в лобовое стекло. Из кабины вышел вот этот человек, – Ибтихадж показал на сопровождающего.

– Как он вышел? Выскочил с ружьем наперевес?

– Нет, он вылез осторожно, как будто боялся провалиться в яму со змеями. Достал из ящика мешок, положил в кабину, вытащил мертвого водителя, сел на его место и застрелился.

– Как вел себя мальчик-обезьяна?

– Спокойно. Никуда не торопился. Ходил туда-сюда, махал хвостом. Забрал мешок, прыгнул в темноту и исчез.

– Почему ты решил, что это был мальчик-обезьяна, а не просто мальчик или просто обезьяна?

– Он похож на обезьяну, я видел их много раз. Ходил на задних лапах и махал хвостом, но обезьяны не умеют говорить, а этот умеет. Значит, это был мальчик-обезьяна.

– Что он сказал?

– Он сказал: “Как дети”. Больше ничего не говорил, только это. Когда мешок забрал, сказал: “Как дети”.

– Как дети…

– Я могу идти? – спросил Ибтихадж.

– Иди. Если ты нам снова понадобишься, мы тебя найдем.

Ибтихадж развернулся и вприпрыжку побежал в сторону лагеря.

– На лобовом стекле остались какие-нибудь следы?

– Нет, ничего кроме дорожной пыли.

– Если они перевозили ценную вещь из башни Кащея, необходимо сообщить о произошедшем в башню Кащея, и как можно быстрее.

– Вы едете в Аварус, а мне дождаться труповозку?

– Все верно. Повозку отбуксировать в город, трупы в морг.