– А что из этого можно есть? – спросил Короста.

– Прошу меня простить, но я не понял твоего вопроса. Все, что стоит на столе, съедобно, и ты можешь отведать то, что пожелаешь. Мне, к примеру, нравится топленое молоко, – Нагл облизнулся и заурчал.

– Я не то хотел спросить…

– Возможно, мой любезный друг Короста, ты имеешь в виду, что еда, стоящая на столе, отравлена… Почему эта мысль родилась в твоей голове? Разве я дал повод для таких чудовищных подозрений?

– Сладкая человечина тебе по вкусу. Убьешь меня и съешь.

– Не буду спорить, человечина вкусная, но разве ты человек в полном смысле этого слова?

– Не совсем человек, но мое мясо тоже сладкое.

– Откуда тебе знать, ты что, пробовал? Какую часть своего тела ты ел?

– Ну, черт с тобой… – Короста откусил от ломтя, поспешно прожевал и проглотил, прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего ужасного не произошло, Короста схватил кольцо колбасы и отгрыз большой кусок.

– Ну как? – спросил Нагл.

– Вкусно. Из чьего мяса приготовлена колбаса?

– Из свинины. Почему тебя так беспокоит мясной вопрос?

– Не хочу есть себе подобных.

– Горбатых?

– Людей.

– Ясно. Возможно, я огорчу тебя, Короста, но все мы поедаем себе подобных в том или ином виде. Смотрим на ближнего, как на припас, который может пригодиться в трудной дороге под названием жизнь. Но моя великодушная и мудрая хозяйка употребляет в пищу только младенцев, чей разум еще не проснулся.

– Шутишь. Она не людоедка. Нагл, ответь мне, наконец, где Карага? У меня для нее подарки.

Яркий свет, исходящий от огня, не достигал стен и потолка избушки. Плотная тьма непроницаемым шатром раскинулась над сидящими за столом собеседниками и русской печью. Кот закрыл глаза, скрестил передние лапы на груди и монотонно раскачивался на лавке.

– Ты что, оглох?! – повысил голос Короста.

Кот перестал раскачиваться и удивленно уставился на Коросту.

– Я говорю, ты что, оглох?!

– Прости, я немного задремал. Всю ночь ловил мышей на болоте. Устал, замерз и проголодался.

– Какие еще мыши на болоте?

– Летучие. Летучие мыши. Хозяйка рассказывала, что в далеком предалеком море-океане водятся летучие рыбы. Длиннотелые, облитые переливающейся чешуей. Плавники у них как крылья. Рыбы вылетают из соленой воды, долго парят над волнами и снова погружаются в пучину. При таких странностях не приходится удивляться, что мыши летают. Удивительно другое… коты летать не умеют. Воспарить бы над болотом, над зеленым туманом, над лесом… Полететь к полной, круглой луне. Светлая тьма вокруг, а я кружу в ней, плаваю как рыба… Кушай, мой любезный друг, Короста, кушай. Попробуй виные ягоды, привезенные из земли тавров.

Короста взял кисть темного винограда и поднес к своему носу.

– Пахнет вкусно, – сказал Нагл. – Сладкий, пряный аромат. На вкус, наверное, еще лучше. Я, конечно, его не ел, но хозяйке нравится. Оторви ягоду, положи в рот и раскуси. В ее сладком соке растворились: солнечный свет, гранитные скалы, поросшие соснами, южное море, лучезарное небо и каменистая земля. Незабываемые ощущения.

– Я не чувствую этого. Просто сладкий сок, и все, – сказал Короста и откусил еще одну ягоду.

– Жизнь проходит мимо тебя, мой любезный друг Короста. И проходит она неосмысленной. Это печально. Чувства твои неразвиты, ты неотесан и уродлив. Не умеешь получать удовольствие от простых вещей. Мать родила тебя напрасно.

Лицо Коросты перекосило от гнева. Дрожащей рукой он вынул из-за пазухи большой кривой нож на костяной рукояти.

– А вот это ты видел, блохастое животное? – Короста поднес острие ножа к черному носу Нагла.