– Англичане наверняка будут делать ставку именно на таких людей – озлобленных на советскую власть и обманутых Гитлером. Они потерпели банкротство со всех сторон. Разочаровались в нас, встретили немцев как освободителей, а немцы им – дулю с маком, а не свободу!.. Естественно, эти обиженные сейчас ищут третью силу, которая могла бы их поддержать. Было бы опасно забывать о том, что у белорусов в 1918 году был призрак своей государственной независимости. Пусть независимость эта держалась только под сенью оккупационных германских штыков, но… правительство было свое, флаг с гербом были, паспорта даже дипломатические напечатали… – Сталин усмехнулся. – Пусть все это было чепухово и формально, но даже такое нацией, никогда не имевшей своей государственности, не забывается. И уж тем более не забывается теми, кто чуть было не возглавил Белоруссию двадцать шесть лет назад, и их духовными наследниками. Власть – сильнейший наркотик… Однажды ощутив себя вождем, захочешь попробовать снова. – И Сталин тихо усмехнулся своим мыслям.

Внезапно Берию осенило.

– Товарищ Сталин! То есть англичане выбросят десант, чтобы захватить Минск и… провозгласить независимость Белоруссии?!

– Именно, – кивнул Сталин. – Выход из состава СССР, буржуазно-демократические свободы, возможно, нейтралитет… А наши друзья из Лондона и Вашингтона быстренько признают эту «независимость» и дадут гарантии безопасности. Мы же в 1939-м поклялись защищать границы Монголии, как свои собственные… А? – Сталин хитро прищурился.

– И тогда… – Берия похолодел.

– И тогда наше освобождение Белоруссии автоматически становится оккупацией независимой демократической страны, за которую тут же вступится весь прочий демократический мир, – усмехаясь, договорил Сталин. – Продолжать или сам сообразишь?

– Война, – погасшим голосом договорил Берия.

– Война, – сурово подтвердил Сталин. – Но уже не с Германией, а со всем миром. С Германией, Англией, Америкой…

В кабинете стало очень тихо. Берия чувствовал, как по спине под кителем ползет струйка холодного пота.

– Но, товарищ Сталин, – наконец нерешительно выдавил он из себя, – это же несерьезно… Нет, ну правда ведь! Даже если Англия решит обеспечить неприкосновенность границ Белоруссии, как она это сделает?.. Высадит десант?.. Будет бомбить наши войска с самолетов?.. Это ведь…

Сталин негромко хмыкнул, и этот звук заставил Берию мгновенно умолкнуть.

– Недооценивать опасность, товарищ Берия, – тихо произнес вождь, – значит, заранее расписаться в своем поражении. Или вас следует отнести к числу людей увлекающихся, легкомысленных, неспособных мыслить глубоко и масштабно?.. Может быть, ваш истинный уровень – руководство делами НКВД Грузии? Или еще ниже?..

Берия судорожно сглотнул.

– Товарищ Сталин, – наконец выговорил он, – я целиком и полностью согласен с вами в том, что ситуация может стать угрожающей, выйти из-под контроля и коренным образом отразиться на ходе войны… Но можно попробовать уладить ее по дипломатическим каналам. Молотов пригласит посла – дескать, из проверенных источников мы узнали, что Англия готовит заброску в немецкий тыл, который скоро станет зоной ответственности наших войск, семерых офицеров, просим ваших разъяснений… Естественно, операцию тут же свернут. А Черчилль заречется играть в свои закулисные игры.

Сталин помолчал немного.

– Нет, это сделать проще всего. Нужно не расшаркаться перед англичанами, а поставить их на место. Причем жестко.

Когда Берия ушел, Сталин снял трубку «вертушки», соединявшей его с начальником Главного управления контрразведки «Смерш», комиссаром госбезопасности 2-го ранга Виктором Семеновичем Абакумовым.