«Нет, это не моя тема, – подумал Влад, отрываясь от чтения. Он был взволнован. Захотелось кофе. Он вышел на кухню, распахнул окно настежь. – Я ничего об этом не знаю. Это тема профессора. Теперь мне понятно, почему «наследники Христа» сначала пришли к нему, а уж потом ко мне. Они решили, что коль я ученик Сидорского, то хорошо разбираюсь в этом вопросе и смогу написать грамотный отзыв».

Задумавшись, Влад упустил момент, когда кофе черной волной устремилось из турки наружу и выплеснулось на конфорку. Зашипел раскаленный металл. Кухня наполнилась крепким запахом жженого кофе.

Профессор лукавил, называя эту рукопись антинаучным бредом. Судя по едва заметным следам карандаша на полях, он ее прочитал от начала и до конца, причем прочитал весьма внимательно. Профессорские условные знаки Влад знал очень хорошо, ими были испещрены все его работы, которые рецензировал Сидорский. Например, двумя вертикальными линиями на поле Артем Савельич обозначал сильные места рукописи, а одиночной волнистой те, которые, по его мнению, содержали сомнительные высказывания. Восклицательный знак можно было перевести как похвалу: «Неплохо, юноша! Так держать!» А вот вопросительный знак означал крайнюю степень профессорского недовольства: «Глупость!» Профессор даже выводил знак вопроса на манер буквы «г ». Все свои пометки на этой рукописи он пытался стереть резинкой, но от карандаша остались вмятины, и Влад без труда определил, с каким утверждением профессор соглашался, а какое ставил под сомнение.

«Почему же он не хотел, чтобы я читал эту работу?» Может быть, профессору было стыдно, что его выводы, о которых он лишь намекнул в «Формуле власти», четко и лаконично изложены в рукописи никому не известного историка? И свое поражение профессор попытался скрыть от Влада?

Влад еще раз прошелся по тексту, отыскивая едва различимые пометки профессора. С чем согласился Сидорский, а что отмел напрочь?

Стоп, а это еще что такое? Влад взял лист, поднес его к настольной лампе и глянул через него на свет. Да, это что-то новое. Напротив строчек «…Тайны, при помощи которой воздействовал на людей на уровне подсознания и покорял их волю в абсолютной степени » была сделана какая-то нестандартная пометка. Профессор старательно затер ее ластиком, но на плотной лощеной бумаге для принтера сохранилась вмятина… Что-то похожее Влад уже где-то видел… Кружочек с хвостиком… Или это буква Ю?

Влад перевернул страницу, посмотрел на нее с обратной стороны. Похоже на «ю», написанную торопливо и размашисто, что красноречиво говорило об эмоциях и переживаниях профессора, которые он испытывал во время чтения рукописи. Но что может означать одна буква?

Влад снова прочитал строки, рядом с которыми Сидорский поставил букву… Может быть, Артем Савельич хотел написать какое-то слово, но остановился, побоявшись выдать свое отношение к тексту? А какое здесь уместно слово?

Влад подошел к стеллажу с книгами, вынул толковый словарь. Слов, начинающихся на «ю», как кот наплакал. «Юбилей»? «Ювелир»? «Юг»? «…покорял их волю в абсолютной степени». «Юг»? Да уж понятно, что библейские события происходили не на севере. Нет, «юг» здесь ни к чему. Может, «Юпитер»? Или «юриспруденция»?

Не то, не то! Влад невольно покрутил головой. Должно быть, профессор намеревался написать чье-то имя, начинающееся на Ю. «…покорял их волю в абсолютной степени». Но какое тут еще может быть имя, если речь идет об одном-единственном человеке – Иисусе Христе?

Угадал! Зацепился!

Профессор Сидорский, несмотря на поздний час, не спал. Он в волнении ходил по огромной «академической» комнате, где запросто можно было бы разместить три рояля да еще оркестр Луиса Армстронга. Профессор мял сухие тонкие ладони, щелкал шишковатыми пальцами, качал головой. «Старый дурак! Если я хотел сохранить