Бургомистр Карзанса заявился с небольшой свитой и с воинским командиром городского гарнизона, имеющим звание лейтенанта. Под причитания вьющегося рядом хозяина прошел на конюшню, где пожалел затрапезного вида рекрутов, давящихся постной кашей. Потом глубокомысленно оглядел не слишком пострадавший зал трактира, уселся за самый свежевымытый стол и только после этого послал кого-то из своих прохиндеев за виновником:

– Приведи-ка мне этого горлопана!

Вскоре песни наверху стихли, но на требование нагло ведущего себя клерка реакция последовала совсем брутальная: посыльный скатился по лестнице с полученными при знакомстве синяками и печально отсутствующими выбитыми зубами. Глава городской администрации и тут не впал в ярость. А когда командир гарнизона предложил вызвать всю свою полусотню да засадить бузотеров в давно занятую лишь наполовину тюрьму, главный ставленник королевской власти, кстати, имеющий дворянский титул маркиза, пустился в философствования:

– Лейтенант, оно нам надо? Вербовщик – человек казенный, совершенно официальный, хоть и страшно наглый. Пропадет или инвалидом останется – к нам лишний раз какая нечисть из столицы припрется. С такими смутьянами, крепко сидящими на солидной должности, надо работать несколько иначе, деликатнее. Ведь он, пока определенную сумму не прогуляет со своими сержантами, город не покинет. Но! Если мы ему слегка от щедрот своих добавим и подскажем место для следующего загула, то он наверняка ухватится за это двумя руками и таким же количеством ног. Правильно?

– Правильно, ваша светлость.

– Ну так иди и постарайся склонить этого солдафона к разговору. Пока он еще в состоянии хоть что-то понимать.

Военный вполне здраво опасался для себя некоторых негативных последствий такого визита:

– А если они меня не послушают?

– Какой же ты тогда командир гарнизона? – удивился цинично маркиз. – Придется сразу ставить на твою должность другого.

Пришлось бедолаге тащиться на второй этаж и там с многочисленными дипломатическими вывертами уговаривать веселящегося капрала. Несмотря на разницу в звании, солдафон согласился спуститься на беседу в зал лишь после совместного пития по кубку местного крепленого вина. Причем лейтенант как-то жутко после этого вина расслабился и чуток окосел. И когда внизу начался разговор, не слишком в нем участвовал.

Усевшийся напротив бургомистра Семен продолжил играть роль наглого хама и никого из гражданских лиц не уважающего служаки.

– О! Неужели ты и в самом деле бургомистр? Еще и маркиз? Тогда почему не подали лучшего вина? Хозяин! Ты чего там застыл, словно веслом парализованный?! Подай нам свое бархатное мускатное! Оно того стоит!

Трактирщик все-таки сумел из себя выдавить:

– Вы еще за вчерашний погром не заплатили!..

– О-о-о! – с угрозой протянул капрал. – Во-первых, про ущерб ты уже и так все понял. А во-вторых, ты как его светлость встречаешь?! Тебя, быдло, совсем уважению к дворянскому титулу не учили?

Как ни странно, после этого и сам бургомистр перевел выжидающий взгляд на жалобщика:

– И в самом деле что-то в горле пересохло.

Так что указанное лучшее вино и некая легкая закуска уже вскоре громоздились на столе между двумя высокими переговаривающимися сторонами. Свита бургомистра разместилась за столом в отдалении, ну а самого озадаченного такими тратами хозяина попросили присматривать за готовящимся для сержантов обедом. Торговля началась.

В то же самое время на главной городской площади Карзанса многочисленные помощники эскулапа принимали в установленных палатках страждущих пациентов и готовили их к процессу диагностики. Причем процесс заключался в подробнейшем опросе каждого человека: что он ест, как спит, что его больше всего волнует и стоит ли вообще так часто нервничать по пустякам. То есть за фасадом непринужденной, ничего не значащей болтовни пытались высмотреть здешние связи, скрытые рычаги власти, а то и нарушителей законности.