– Нельзя. Как русские говорят: «Много будешь знать, скоро состаришься».
– Да я и так старый.
– Не спеши, парень: все в свой время.
ГЛАВА 5
А теперь пришло время напомнить читателю о существовании нашего подающего надежды журналистика Пашки, то бишь Павла Мерзлова. Дни шли за днями, но ничего экстраординарного больше не случалось. Павел выполнял рутинную работу, строчил репортажи, заметки, информации и даже накропал материал (с претензией на аналитику) о влиянии погодных условий на рост преступности в Юго-Западном округе столицы. Редактор материал одобрил, заметив: «Павел Борисович растет на глазах».
Однако события, случившиеся с ним, не шли из головы. И поделиться было опять же не с кем. Поручик Голицын, который натолкнул нашего героя на далеко идущие выводы, последнее время не расположен был вступать в дискуссии. Он вообще пребывал в упадническом настроении, поскольку шеф пригрозил немедленно его выгнать, если хоть еще раз заметит на работе в нетрезвом виде. Не употреблять алкоголь Поручик Голицын не мог, но пить свою обычную норму опасался, зная, что шеф сдержит свое слово. Малые дозы вызывали у него лишь озлобление и сильную жажду. Злоба и уныние были написаны на обычно добродушном лице. Даже усы, в иные времена лихо подкрученные, удрученно обвисли. На Павла он даже не смотрел, не без оснований видя в нем непосредственного конкурента, поскольку, сообщая Поручику Голицыну о намерении избавиться от него, шеф добавил, что редакции вполне достаточно одного хроникера уголовной тематики.
Но даже если бы отношения между ними оставались по-прежнему теплыми, разве можно внятно рассказать о залитой кровью кровати, на которой он лежал рядом с трупом, а Павел не сомневался, что это действительно был труп. Или об этой троице монстров, представившихся сотрудниками правоохранительных органов. Как пил с ними на кухне абсент… Как потом трахался с этой лисой… или кошкой, кто она там… В галлюцинацию он не верил. С чего бы?.. В том, что это случилось на самом деле, Павел уже не сомневался. Даже мать заметила на его спине и плечах многочисленные царапины, идущие параллельно друг другу.
– Эта, твоя?.. – презрительно спросила она, имея в виду Лильку. – Ну и ну! Вот стерва!
И матери ведь не расскажешь о случившемся. Подумает: с катушек съехал сынок. Оставалась Лилька.
Раз они сидели в ночном баре, попивали пиво, болтали ни о чем.
– А тебе текила нравится? – ни с того ни с сего поинтересовалась девушка.
Павел даже поперхнулся:
– Ты это к чему?
– Что значит – к чему? Просто спросила. – Лилька щурила узкие восточные глазки и загадочно усмехалась.
– У меня с текилой связаны не совсем приятные воспоминания, – решился Павел.
– Какие, например?
– Да было тут одно дельце…
– Расскажи?
И репортер уголовной хроники стал повествовать о своих приключениях. К его удивлению, Лилька вполне серьезно отнеслась к его рассказу. Возможно, она просто выпила слишком много пива. Девушка подробно расспрашивала о деталях сексуального контакта с лисой, выпытывала пикантные детали. Но что он помнил? Лишь смутные ощущения. А слова о том, как Павел оказался рядом с трупом, и вовсе привели ее в нездоровый восторг. Журналист только поражался Лилькиной реакции.
– Вот бы мне испытать нечто подобное! – воскликнула экзальтированная малютка.
– Ты что, дура?! Не дай бог!
– А почему нет?! Как в том фильме… Как он там называется?.. Не помню… Она просыпается, а рядом… Прямо мурашки по коже!
– Так ты думаешь: это взаправду было?
– Ну, ясное дело. А ты сомневаешься?!
– Да кто же они такие?