Рей Салех встретил взгляд льдисто-голубых глаз. И только тяжело вздохнул.

– Чаю мне закажи. С мятой, – пробурчал он, поворачиваясь к выходу.

Дверь захлопнулась, звякнув колокольчиком.

⁂

Бывший лейтенант вернулся через полчаса.

Чёрный мокрый плащ он, презрев вешалку, накинул на висящие над камином рога степного тура. Плащ повис отнюдь не так, как положено висеть пусть мокрой, но одежде, а так, словно к полам прицепили по доброй кувалде. Рей никогда не выходил из дома, не нацепив на себя солидный арсенал. Причём в плаще скрывалась хорошо если половина этого арсенала.

– А теперь я вас внимательно слушаю! – Ричард проследил, чтобы гость наполнил огромную глиняную кружку из такого же огромного чайника. Добрые люди из таких кружек пьют обычно пиво, Рей же прихлёбывал исходящий паром чай, оглушительно благоухающий мятой.

Повисло молчание.

– Я это… Ну… Того…

– Мистер Салех, вы меня пугаете. Признаюсь, моя фантазия отказывает. Ни одной версии, что могло вас смутить. Так что я даже гадать не буду.

Любой, кто хорошо знал Гринривера, подтвердил бы: молодой дворянин заметно взволнован и напряжён. Салех знал, но это мало что меняло.

– Я это… С Региной поссорился… – наконец выдал громила, глубоко вздохнув.

– Вы изменили ей с корабельной пушкой? Решили сделать своим главным калибром что-то с меньшей отдачей? – голос молодого человека стал ехидным, он заметно расслабился.

У Рея Салеха дома жила артефактная винтовка. Любой специалист легко мог идентифицировать сей плод сумрачного гения оружейника как переделанную зенитную пушку, что ставят на десантных дирижаблях для отстрела вражеских драконов и иных воздушных судов. А ещё винтовка была живой и питалась мелкими позвоночными. В основном крысами.

Отдачей винтовка могла нешуточно покалечить обычного человека, если он забывал про плотное прижатие и компенсатор приклада. И даже если не забывал – с ног его сшибало в любом случае. А отбитое плечо изготовитель просто гарантировал.

Впрочем, громилу сложно было назвать обычным человеком. Он сжимал полную кипятка кружку правой рукой. Стороннему наблюдателю могло показаться, что на руке надета латная перчатка. Только вот это была не перчатка. Чешуйчатую кожу, бурую на запястье и иссиня-чёрную на пальцах, снять с этой руки было невозможно. А чтобы окончательно добить стороннего наблюдателя, пальцы заканчивались массивными когтями цвета свежей нефти.

Рей поставил кружку на стол, задумчиво сунул в неё три когтистых пальца, поболтал ими, размешивая чай, и шумно отхлебнул. Удовлетворённо кивнув, он сделал ещё несколько глотков – вытер вспотевшее лицо салфеткой, воспользовавшись левой рукой. Эта конечность оказалась вполне обычной.

– Да я не о той Регине! Я о мисс Штраус! – буркнул он.

– О! Она, наконец, узнала, что с вашей пушкой у вас всё серьёзно, и вы планируете пойти под венец, а бедняжке придётся довольствоваться ролью любовницы? Ну, я бы тоже обиделся, измени вы нашему с вами договору с бронеходом…

Салех терпеливо вздохнул. К остротам компаньона он относился как к неизбежному злу. О чуткости молодой аристократ имел сугубо теоретические знания. Он об этой чуткости, безусловно, читал… Но и только.

– Ты закончил? – казалось, яд Гринривера вернул инвалиду самообладание.

Ричард унял улыбку и сделал жест «замыкаю уста». Со стороны громилы снова раздался тяжёлый вздох.

– Она мне сказала, что ни о каком браке между нами не может идти и речи! Аргументировала она это тем, что из меня получится просто отвратительный отец! Начиталась этих работ профессора Маскитоса… – голос громилы выражал растерянность, ему явно не свойственную.