С террасы по ступеням можно спуститься к бассейну. Он выложен чуть голубоватой, почти белой плиткой, но вода в нем почему-то всегда такая синяя, как глаза тех, кого называют демонами Дома Гильяно.

В тот день казалось, что зря завтрак накрыли на открытой, подвластной четырем ветрам террасе. Сгущались тучи, собирался дождь. Но Служители следовали Кодексу Гильяно: «Когда в доме гость, завтрак накрывают на террасе. Потому что есть много свободных мест, а он должен выбрать одно».

Гостем был тощий мальчишка в линялой футболке и шортах хаки. Он затравленно озирался. Он был чужаком. Среди щеголеватой, изысканно одетой публики он выглядел оборванцем.

На пальцах женщин сверкали бриллианты, в петлях рукавов мужских рубашек горели изумрудные, рубиновые запонки. Из всех мужчин кольцо носил только дон Гильяно – старинный серебряный перстень с темно-синим сапфиром. Свободных мест было много. Но мальчишка никого не знал из этих людей, кроме дона Гильяно, и он прошел через всю террасу, чтобы сесть за его стол. Никто не пошевелился, никто не выказал удивления. Но мысленно каждый вздохнул с облегчением: вот, наконец, кто-то взял на себя ответственность сесть рядом с доном Гильяно. Одиночество хозяина Дома могильной плитой давило на всех, но никто не решался сделать и шага по направлению к его столу. И вдруг чудом их тревоги развеялись.

Когда мальчишка сел за стол дона Гильяно и заговорил с ним, пожелав ему доброго утра, домочадцы Гильяно с удивлением и радостью обнаружили, что дождь их за завтраком не застанет: один из четырех ветров разогнал тучи, и небо стало чистым, как умытые глаза ребенка.

«И у Бога бывают плохие дни», – говорил иногда дон Гильяно. Но сегодня был не такой день. День был хороший.

Во все времена Дом Гильяно обладал своим лицом и своим голосом. Его лицо – в прожилках мрамора и волокнах древесины, в узорах мозаик и фресок. Его глаза – окна. Его рты – порталы дверей. Его вены – коридоры, тайные и явные ходы, пронизывающие тело Дома. Его сердце в Башне, оно стучит в груди дона Гильяно и отмеряет распорядок дня. Его смех – звон бокалов. Его слезы – горьки, как вода в океане, и красны, как кровь. Его вздох и стон – дыхание древнего органа в Белой Зале. Его слова – в пронзительном пении половиц, скрипе ставен, глухом ворчании камней в стенах. Его голос – это голос Закона. А строки Закона тверды, как была тверда рука, начертавшая их. Эти строки тяжелы, как камни, из которых сложены стены. Главы Закона непреклонны и обязательны. Закон требует. Закон повелевает.

Календарь Гильяно движется по кругу, один семейный праздник сменяется другим. Ничто не способно нарушить этот круговорот. И, прежде чем постичь все науки, каждый Гильяно должен затвердить наизусть Календарь, принять его, впустить под кожу, растворить в крови, жить по нему и не помышлять об ином.

Как кольца чудовищного змея, сжимаются круги иерархии Дома Гильяно, чем выше, тем малочисленнее. И если армия дальнего круга Служителей, или Червей, весьма обширна, то Стражей, или Львов, первого круга всего пять плюс несколько учеников, которых готовят на смену.

Ашеру Гильяно повезло – он родился в Доме Гильяно. И, как все мальчики Дома Гильяно, он мечтал о вполне конкретных вещах:

– преподнести лучший подарок в День рождения дону Гильяно;

– достичь круга Стражей Дома Гильяно;

– быть в первой или последней паре в Свадебный День Гильяно.

Но самой большой мечтой его было стать доном Гильяно. В Ночь Фортуны получить нож и кольцо. А утром занять место дона Гильяно за центральным столом.