Отряд двинулся к выходу из зала, к коридору, в арке которого были выбиты те же символы, что и на колоннах сверху. Проход был частично обвален, но достаточно широк, чтобы по нему мог пройти человек.

Остановившись у арки, граф вытянул руку и коснулся надписей, не тронутых из-за сырости пылью. Слова на чужой речи едва заметно замерцали, когда их погладили теплые пальцы.

Он, кажется, стал догадываться, почему воздух здесь такой густой и тяжелый, почему здесь обитают гримы, могущие воссоздавать огромные тела. Уж не один ли это из магических источников, о которых говорил Зостра? Тогда, во время недолгого общения с великим магом с Юга, Филипп услышал о теории маготворцев, будто бы магия из шва разлилась подобно морю по всему миру. Однако по словам Зостры, именно на Севере должны были остаться самые большие озера магии. Озера, добраться до которых желали все маги. Неужели это они?

Коридор, прорубленный в скале, вел все ниже и ниже. Он сужался, пока перед отрядом не встала монолитная стена с узким лазом у самого пола – результат обвала. Стену эту исцарапали когтями, но это был гранит, неподвластный ни мечу, ни топору.

Филипп рассмотрел следы от когтей. Похоже, Бестия пыталась вырваться из этой пещеры, делала подкопы и драла стены, но все безрезультатно. Везде она упиралась в сплошную скалу. Что же ее освободило? Пробила ли она дыру в потолке, где залегали пласты камня помягче? Или было еще одно землетрясение?

– Тут только лежа, боком, – шепнул озадаченно один из солров.

Отряд снял пояса, потушил факелы и, проталкивая перед собой мешки и пояса с мечами, стал ползти по лазу в беспросветную темноту. Филипп слышал, как судорожно бились сердца четверых гвардейцев, но он не мог пойти туда сам, где ему было бы проще одному. Не в такое место.

Тьма сгустилась. Лаз становился все уже. Сюда уже не лился свет от дыры, уходящей на поверхность земли. И Филипп полз, чувствуя, как липкий страх охватывает и его, ибо никогда в своей жизни, даже в самые черные ночи, он еще не был так слеп. Никогда вокруг не было так тихо.

Заметно похолодало.

Отряд продвигался на брюхе все ниже. Уклон стал более явным. Наконец, коридор вновь расширился. Все поднялись на ноги, подпоясались. Трясущимися руками от холода, густого и пробирающего до костей, все снова зажгли факелы и пошли дальше в полный рост.

Коридор от пола до потолка покрывали мерцающие во тьме надписи. Филипп завороженно водил по ним пальцами, наблюдая, как они отвечают сиянием на прикосновения. Отметин от когтей Бестии здесь уже не было.

Тоннель распахнулся, и отряд встал на краю огромного зала, много большего, чем прошлый. Зал был завален скальной породой, а часть колонн, которая окаймляла стены, лежали порушенные.

– Мы уже под горой, – шепнул Утог.

И его слова прокатились неожиданно громким эхом вглубь зала. Все вздрогнули. Все чувствовали, что веками здесь не звучало человеческой речи.

Филипп поднял факел, прищурился, вглядываясь во тьму под куполом потолка. Потолок поначалу показался ему бесконечно высоким, но потом граф понял, что все дело в гримах. Они шевелились десятками, если не сотнями, густо облепив свод пещеры, как пчелы улей.

Когда пять огненных точек разогнали тьму, шевеление под потолком усилилось. Тьма ожила. Глаза зажглись, подобно тысяче звезд на ночном небе. Один из призраков спорхнул вниз, раскрыв широкие крылья, и Филипп снова узнал это странное существо. Как же оно было велико!

Гвардейцы тряслись, и непонятно от чего больше: от холода или страха. По полу пещеры бродили призрачные Бестии невероятных размеров с распахнутыми пастями и желтыми глазами. Филипп снова вслушался, но слышал только биение сердец солров.