– Да уж, повезло так повезло! – пробормотал Корнелиус.

Однако, это все было конечно интересно, но никак не приближало его к освоению заклинанию левитации.

– Чувасик! – Корнелиус помахал рецептом. – Если сможешь поднять перо, получишь вкусняшку!

Василиск наклонил петушиную голову и внимательно посмотрел сначала на пергамент, потом на хозяина. Он потянул носом, если можно так сказать про дырочки в основании клюва. Тонкие щупальцы на его гребешке пришли в движение, а в хамелеоньих глазах прочиталась интенсивная умственная работа. Наконец он прищурился и свистнул. Из его глаз и клюва вырвался ослепительный зеленый луч и… Корнелиус почувствовал, как его тело налилось холодом, руки и ноги онемели и послышался противный треск. Он почти не удивился, следовало бы уже привыкнуть к причудам своего опасного питомца.

– О нет! Чувасик, не сейчас… – обреченно застонал он, прежде чем полностью превратился в камень.

Чувасик надулся как индюк, распушил перья и крылья, мотнул головой, и в следующий же миг статуя Корнелиуса плавно поднялась в воздух и зависла над полом. Левитация!

Эту картину и застал вернувшийся эльф.

И она произвела на него впечатление. Он деланно похлопал в ладоши, затем неспеша подошел к статуе, постучал по ней костяшками пальцев, потом тонким стилетом, жестом фокусника, вытянутым откуда-то из рукава, деловито соскоблил несколько каменных крошек и ссыпал их в конверт, который достал из своей тумбочки. Статуя не подавала признаков жизни, плавно покачиваясь на высоте нескольких футов. Василиск сидел неподвижно, одним глазом контролируя процесс, другим следя за эльфом. Тэрион спрятал конверт, достал из тумбочки песочные часы, сел на кровать и принялся следить за песком, периодически переворачивая стеклянную колбу и считая. Через несколько минут послышалось морозное потрескивание, статуя Корнелиуса покрылась сеткой мелких трещин, с поверхности посыпалась пыль и чары начали спадать. Еще через минуту Корнелиус смог двигать глазами. Он яростно округлил их, выражая то ли угрозу, то ли решительный протест. А когда вернулась подвижность шеи, он посмотрел вниз и обнаружил, что парит в воздухе.

– Чувасик, ты это сделал! – прохрипел Корнелиус. Он хотел это радостно крикнуть, но пока еще сдавленная камнем грудь не давала развернуться легким. Однако восторг уже переполнял его, ускоряя восстановление. Статуя стала опасно раскачиваться.

Василиск чирикнул и моргнул. Юноша больно брякнулся на пол и весело чертыхнулся.

– Ты это нарочно?! – воскликнул он. – Ладно, признаю, ты талантливый ученик. Но в следующий раз если понадобится поднять перо, поднимай его, а не меня, превращая при этом в камень!

Чувасик повернул к нему один глаз и подмигнул, то ли соглашаясь, то ли говоря: «ну, посмотрим, посмотрим!». Корнелиус вздохнул и грустно посмотрел на эльфа. Тэрион еле сдерживал смех.

– Твой фамильяр снова переупрямил тебя и все повернул по-своему? – спросил он, кивнув на перевернутую чернильницу и залитый свиток.

– Да, но я думаю, что мы оба чему-то научились, – ответил Корнелиус, улыбаясь.

Эльф кивнул на песочные часы:

– Сегодня окаменение длилось больше трех минут. – озабоченно произнес он, став серьезным.

Корнелиус поджал губы. С этим надо что-то делать. Фамильяр рос и набирал силу. А значит дальше будет только хуже. И если сейчас, даже будучи камнем, он все же мог шевелить хотя бы мозгами и размышлять, то что будет потом – его пугало. Что, если и мозги начнут каменеть? Надо спросить у Борка, как это вообще, всю жизнь быть каменным?