Снова один.

Без настоящей семьи – ни той, что меня вырастила, ни той, которую я создал бы сам.

Может, поэтому я так любил Энджи. Я всегда хотел ребенка. Хотел быть ему настоящим отцом, а не отморозком вроде своего папаши, а в итоге…я стал не лучше.

И знал, что будь у меня семья, дети, я бы разрушил их. Убил собственными руками, если бы они разбудили Деймона.

Он был бы способен на все. Именно поэтому я женился на Лидии. Чувствовал, что Деймон не причинит ей зла. Хотел объединить наши жизни, зная, что рядом будет женщина, которая всегда поймет и посвятит жизнь попыткам исцеления моей души, а я сделаю для нее все, что в моих силах.

Но психотерапии так мало для исцеления. Я не любил ее. Разумом я мог к ней прислушаться, а вот сердце и душу доверять не хотел.

Я смирился с тем, что всю жизнь буду один. И в этот самый момент я обнаружил в своем доме…Мелиссу Харт. Тогда, после очередной отключки сознания. Больше года назад я выпал из разума на несколько дней, подозревая, что все это время Деймон выполнял свои обязанности бизнесмена, владельца многомиллиардной корпорации, и ходил на деловые встречи. Он и отправился тогда к Алмасу Ясину, который был передо мной в неоплаченном долгу. Мне никогда не узнать в деталях, что именно он делал, но, когда я пришел в себя, то узнал, что в мой дом доставлена Мелисса Харт. Та самая журналистка, что подпортила нам с Деем жизнь.

Та самая журналистка, которой я передумал мстить, когда увидел ее чистый и искрящийся взгляд в кофейне.

Она зацепила меня. Звучит нереально, но Лейла задела меня, как только я взглянул на ее фото. А потом окончательно потерял голову, когда увидел в жизни.

Наверное, мы все живем и думаем, что так не бывает. Чувство связи с первого взгляда. Близости. Осознание, озарение, неясная пульсация в голове, что вот: ЭТО ОНА.

Но люди, испытавшие подобное, сразу поймут меня.

Это притяжение. Магнетизм. Нереальное чувство во что бы то ни стало быть с этим человеком…сделать что угодно ради нее. Стать кем угодно для нее.

Стать для нее всем – Другом. Братом. Отцом. Любовником. Дыханием. Жизнью. Всем.

Это пугает.

Если бы я только не поддался безумию тогда. Черная папка, мои угрозы…все это было блефом, который Лейла изначально принимала за чистую монету. На самом деле я никогда не собирался ни с кем ее делить.

Ни с кем. Я же не идиот, чтобы делиться с кем-либо такой…

Вкусной девочкой.

Но мне хотелось вернуться к своим жестоким и даже глупым играм. Мне хотелось запрограммировать ее на подчинение. Хотелось, чтобы я стал для нее всем, как и она для меня.

Я не был уверен, что при виде меня у нее бы возникли подобные чувства. Да, многие женщины хотели меня, как только видели. Боялись. Трепетали.

Но это все не то. Это не то обрекающее тебя на страдание чувство. На страдание в случае безответности и на безграничную эйфорию в обратном случае.

Потому что я знал с тех самых пор, как Леа запала мне в душу, что она обязательно станет для меня всем. И я мог отдаться этим чувствам, мог бы носить ее на руках изначально без всяких пыток и поощрений вперемешку с унижением.

Но тогда бы это был не я. Кто-то другой.

Все мы рабы собственных неудержимых и необъяснимых желаний, и я редко руководствуюсь разумом в остальных частях свое жизни кроме работы.

Так и вышло с Леа.

Я сделал все, чтобы стать для девушки миром внутри нее, но явно перегнул палку. И теперь она меня ненавидит. Потому что нельзя, нельзя привязать к себе насильно и по-настоящему. Только что-то одно из двух.

Избежав тюрьмы, я целых три месяца готовился к отъезду, решая дела по работе, оставляя бизнес-планы для своих помощников. Пускать все на самотек было большим риском, но я знал, что Барт и Трой смогут держать дела в своих руках. Я отказался от участия в выборах в сенат, молясь, чтобы Деймон не изменил мое публичное решение. Барт был только рад за идею об отъезде. Он и сам всю жизнь боролся с тяжелой болезнью. Его безумие не было столь запущенно, как у моего отца и меня, поэтому он жил почти как нормальный человек. Разве что ежедневно посещал психотерапевта и принимал влияющие на психику препараты.