Сото прикрыл дверь флигеля и сразу же выхватил из-за пазухи письмо, будто это была не бумага, а раскаленный лист жести.

Знаменитого, каллиграфически безупречного почерка сеньора в письме не наблюдалось. Бумагу испещряли торопливые каракули, в которых Мара разобрался с большим трудом.

«Мой верный слуга Сото! – говорилось в послании. В своих обычных письменных приказах дон никогда не обращался к старшему тирадору столь почтительно. – Прежде чем читать это, убедись, что поблизости никого нет, и храни все написанное здесь в тайне – так надо. Я угодил в большую беду. Гонсалес – Охотник. Он пришел предъявить мне ордер на арест. Меня отправляют в Мадридский магистрат на проведение инквизиционного дознания. Похоже, кто-то из нашего епископата донес на меня, иначе эти крысы из Корпуса никогда не осмелились бы на такое. Помоги мне, Сото. Срочно отправляйся в Мадрид и встреться с моим сыном. Пусть Рамиро потревожит моих старых друзей, в чьих силах заступиться за меня или хотя бы избавить меня от дознания. Рамиро знает, к кому обратиться. Я рассчитываю на тебя, Сото. Спасибо тебе за все, и помни мои слова – ты достоин своих предков»…

Перед Сото открылась душераздирающая истина. Она едва не сбила его с ног, поэтому последующие несколько минут он просто сидел и приходил в себя. Мысли роились в голове одна другой страшнее, но порядка в них не было никакого. Однако мыслить сейчас следовало как никогда быстро и хладнокровно.

Как ответственный за безопасность хозяина, Сото допустил катастрофическую ошибку. И пусть противостоять Охотникам он все равно бы не сумел, ему было вполне по силам эвакуировать сеньора в безопасное место, откуда тот воспользовался бы своими знакомствами и, возможно, устранил проблему.

Ничего этого Сото не сделал, поскольку все произошло в тайне от него. Но как бы то ни было, он отвечал и отвечает за безопасность сеньора, а потому вину за произошедшее слагать с себя не намерен. Не успев спрятать сеньора от Охотников, Мара теперь в лепешку разобьется, но выполнит его просьбу… Не просьбу – приказ! Просьбы в такой ситуации неуместны. Сото найдет Рамиро и сделает это уже завтра утром. Ведь кому, как не Рамиро с его связями, заниматься спасением отца.

Сото отправляется в Мадрид незамедлительно…

Мара срочно отыскал самого опытного из своих тирадоров Пипо по прозвищу Криворукий. В отсутствие старшего тирадора Пипо всегда выполнял его обязанности. Сото сказал Криворукому, что уезжает на несколько дней, дабы заняться кое-какими поручениями, возложенными на него незадолго до стихийного отъезда сеньора. Пипо не удивился – частые отлучки Мара были в порядке вещей, а отлично вышколенная им охрана вполне способна несколько дней обойтись и без старшего. Сото не стал передавать через Пипо инструкции отправленному вслед за хозяином соглядатаю, поскольку надеялся перехватить его по дороге лично – посыльного следовало предупредить, чтобы помалкивал о том, куда доставили дона ди Алмейдо.

Сото заправил байк под горловину бензобака и, прихватив кое-что из своего удобного для ношения под одеждой оружия, покинул асьенду уже в сумерках. Ездить в потемках Мара не особо любил, но ждать до утра он был не вправе. Каждая минута промедления означала лишнюю минуту тяжких мучений пожилого сеньора, для которого и обычная ходьба по лестнице давно превратилась в муку.

Погруженный в мрачные мысли, Сото выехал на дорогу, что пролегала рядом с асьендой, огибала Сарагосу и шла прямиком на Мадрид. Тусклый дрожащий свет мотоциклетной фары с трудом освещал путь и заставлял в темноте даже неглубокие выбоины казаться чуть ли не канавами. Мерный рокот четырехцилиндрового двигателя, за недюжинную мощь которого Сото прозвал свой байк «Торо», немного успокаивал вздыбленные нервы ездока. Выстреливающие из-под покрышек камни резко стучали по щитку картера. Путь предстоял неблизкий, но Мара помнил его наизусть, так что сюрпризов никаких не ожидал…