– И поделом тебе. Так живут все, даже самые лучшие, семейные пары. Не на ложах из роз, а на поле битвы. Почитай Толстого, Лоуренса…

Они продолжали оживленно обсуждать Толстого и Лоуренса, пока наконец не вошли в «Водяную лилию». Заведение было набито под завязку. Здесь было очень сильно накурено и жарко. Антони первым заказал на всех – это было самое мудрое решение на тот случай, если ему захочется быстро уйти. Проделав это, он задал наконец вопрос, который давно вертелся у него на языке:

– И что вы здесь делаете?

– Пьем, – просто ответил Джонатан.

– Я не имею в виду данное конкретное заведение. Я имею в виду вообще – Кенборн-вейл.

– Пьем, спорим и занимаемся любовью.

– Например, здесь есть «Тадж-Махал», – вмешался Брайан. – Раньше он назывался «Одеон», но сейчас там показывают только индийские фильмы. А, ну и потом есть Рэдклиф-парк. А в Рэдклиф-холле бывают концерты.

– О боже, – простонал Джонатан. – Тони, будет лучше, если ты сразу зарубишь на своем носу – делать здесь нечего, кроме как пить. Вот в этом заведении. Потом есть еще «Далматинец», «Великий герцог», ну и так далее. Что же еще человеку надо?

Но прежде чем Антони смог ответить, в пабе появилась женщина, которая направилась прямо к их столу. Руками с грязными обломанными ногтями она оперлась на крышку стола и обратилась к Брайану:

– И какого черта ты здесь делаешь без меня?

– Но ты же спала, – объяснил Брайан. – Я не мог тебя добудиться.

– В кровати, пропитанной любовным потом и воняющей бостонским ликером, – вставил Джонатан.

– Заткнись и не выводи меня из себя, – женщина посмотрела на Дина взглядом, полным презрения, который женщины обычно приберегают для друзей своих мужей, которые, по их мнению, отрицательно на тех влияют. В том, что Брайан – ее муж, Антони не сомневался даже до того, как тот ее представил:

– Моя жена, Веста.

– Твоя жена Веста хочет выпить. Большой джин с тоником, – произнесла женщина, усаживаясь.

Она достала сигарету из своей пачки, а Дин – из своей. Но вместо того чтобы поднести ей зажигалку, он прикурил сам и демонстративно погасил огонь. Повернувшись к нему спиной, женщина чиркнула спичкой и глубоко затянулась. Антони с интересом рассматривал ее. Ей было лет тридцать пять, и она появилась в пабе, даже не попытавшись смыть с себя ту самую влагу, о которой раньше сказал Джонатан. Ее темные волосы были выкрашены хной и торчали клоками в разные стороны – они были похожи на неухоженные волосы ее мужа, только гораздо длиннее. Довольно сильно помятое лицо с жирной кожей. Тонкие губы. Большие коричневые злые глаза с красными прожилками. От нее исходил запах пачулей. Веста была одета в длинное платье из старого индийского хлопка, которое было украшено камнями и цепочками. На плечи наброшена мятая красная шаль. Когда муж принес ей ее джин, она обхватила стакан двумя руками и уставилась в него, как предсказательница, смотрящая в волшебный кристалл. Принесли еще три пива. Высказав несколько завуалированных оскорблений по отношению к Весте – она на них на этот раз внимания не обратила, а ее мужу они, казалось, даже понравились, – Джонатан начал обсуждать Ли-Ли Чан. Вот она была настоящая «штучка». И как он понимает всех этих строителей империи, которые с удовольствием меняли своих жен с обесцвеченными волосами на восточных любовниц. Просто настоящие цветы. И так далее и тому подобное. Антони решил, что на сегодня с него довольно. Годы, проведенные в закрытых школах, студенческих общежитиях и на съемных квартирах, научили его, что не стоит заводить друзей только ради их количества. В один прекрасный день может оказаться так, что у тебя действительно появится тот самый, настоящий и единственный друг, и придется потратить много времени и усилий, чтобы избавиться от всех остальных.