– Твоя работа? – пытаясь улыбнуться, спросил он, показывая на хрусталь.

– Ну! Вставай, вставай, достаточно ты в пузырьке отсыпался.

– Опять я не нашел ангела справедливости, – даже с каким-то удивлением сообщил Зелиал. – Может, хоть ты что-нибудь о нем узнала? А, ворона?

Он, видимо, был еще очень слаб и прислонился к стене. У него не хватало сил и соображения даже соткать из мрака длинный плащ. Я хотела подойти и обнять его, потому что всей кожей чувствовала, как ему сейчас холодно. Даже сделала шаг к нему, но сразу же отступила.

Зелиал лишился в заточении своих пышных жестких кудрей. Голова была покрыта шершавым ежиком, как будто его неделю назад побрили наголо. И вокруг ежика стояло легкое сияние, словно кончик каждого волоска обмакнули в лунный свет.

И я все поняла.

Я наконец-то поняла, кем же он был на самом деле, этот лишенный памяти туманный бес.

– Узнала, – со вздохом ответила я ему. – Нет твоего ангела справедливости. Вообще нет. Пал смертью храбрых. Расстрелян после Большого Бунта за то, что неправильно понимал справедливость. Так что на него не рассчитывай. Одни мы с тобой остались. Больше никто этим делом заниматься не станет – ни маги, ни мудрецы, ни ангелы и ни черти.

– Вот оно что…

Я не могла сказать ему правду. Тогда он точно бы сошел с ума. Ведь он утратил ту силу света, которой мог исцелять заблудших и творить справедливость благородно и безболезненно. Или его лишили этой силы, зная, что без нее он – калека? Или это просто назначили срок наказания, без которого невозможно искупление?..

Так, значит, свет вернется?..

Зелиал оттолкнулся от стены и встал прямо. Ему было трудно так стоять, я понимала, что его еще несколько часов будут преследовать головокружения, но достаточно он надеялся на чью-то неземную помощь. Уж с этой-то хворобой он должен был справиться сам.

– Ну, пойдем, – сказала я. – Работы много. Никто ее за нас не сделает.

– А ты уже – все? Уже не можешь вернуться? – спросил он, отлично понимая, что выбор мой сделан, иначе я не нашла бы башню и не вступила в схватку с магом.

– Чего мне возвращаться… Незачем.

И только тут я окончательно простилась и с Сонькой, и с бегемотицами, и со всем моим дневным миром. Если ради Зелиала нужно было навеки выбрать ночной – пусть.

– Ну, если так…

– Да, вот так…

– Не передумаешь? – с прежней, чуть застенчивой улыбкой спросил он.

– Я же продала тебе душу. Вот и договор при мне.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Все было решено на миллионы лет вперед.

Из башни выползла змея. Я протянула ей руку, чтобы она всползла и обвилась вокруг моей шеи. Маг, очевидно, валялся в глубоком обмороке.

– Твоя кровь? – угадал он. – Оставь ее. У тебя родится другая, светлая и чистая.

– В ней не будет такой ярости, – ответила я.

Он протянул руку, погладил змею, и она лизнула в ответ его палец.

– Ладно, пойдем, – решил он, видно, ощутив прилив сил. – Ты права, ворона, втроем веселее…

И мы пошли. Я чувствовала плечом его острое плечо. И даже не заметила, что бесплодная земля под ногами давно кончилась, и мы ступаем по протянутому со звезды лучу зеленоватого прохладного света.

Под нашими ногами были бесчисленные миры, и где-то среди них – мой, к которому я еще буду возвращаться, еще не раз и не два – пока буду ему нужна. Мы будем возвращаться туда вместе…

Над ночной землей, над лесом с крошечными елками, над блюдцами озер, над игрушечным городом шло белое грозовое облако.

Это мой дом. Я прожил в нем сперва шестьдесят шесть лет, а потом еще триста восемьдесят.