Потрепав по плечу начавшую осознавать что-то Регину, я пошёл готовиться к разведке в Саратове. «Клаузер» мы оставим болтаться на высоте около четырех километров над волжскими волнами, а сами полетим на «Благих намерениях». Там, внизу, на забитых беженцами улицах нетронутого пока города кто-то должен владеть информацией о останках Первой армии. Мне нужен мессере Фаусто Инганнаморте, либо тот, кто занял его место.

– Сэр Эмберхарт, осмелюсь напомнить, что вы самый разыскиваемый человек в мире. Наши с мисс Праудмур изображения тоже наверняка есть в розыскных листах. Не слишком ли…

– Не слишком ли самонадеянно лететь в большой оживленный город, мистер Уокер? – ухмыльнулся я, орудуя рычагами управления красным дирижаблем, – Полностью с вами согласен, слишком. Поэтому я только что передумал. В город мы не полетим.

Удельный князь Саратовской губернии, Дмитрий Попов, постоянной резиденции здесь не имел. Также, как и его отец, дед и прадед. Поповы предпочитали жить в Москве, к чему у них были невероятно весомые предпосылки – область была наискучнейшей провинцией. Здесь было всё настолько патриархально, уныло и однообразно, что стало притчей во языцех, которую мне один раз поведал мой русский друг, княжич Распутин. А я запомнил.

Свято место пусто не бывает. Там, где редко появляются удельные князья, заводятся рыбки помельче и похищнее. Вот такую «рыбку» я и начал выглядывать, огибая сам город по широкой дуге на приличной высоте. Виды на город открывались дивные, давая представление, как русские, на их огромных территориях, умудрились эти территории удержать своим невеликим населением.

Саратов был окружен четырьмя хабитатами. Все эти сферы буквально «вгрызлись» в растянутый вдоль Волги город, защищая его от Бурь со всех сторон, кроме речной. С последней же город прикрывала просто абсурдно огромная набережная, представляющая из себя самый натуральный лес, вытянутый на несколько километров вдоль берега. Тем не менее, подобного было явно недостаточно, поэтому местные еще и нашлепали внутри поселения парков квадратно гнездовым способом, а также приспособили буквально все крыши подходящих зданий под огороды и теплицы. Две вышки станций эфирного сбора гордо торчали по краям этого огромного двугорбого «червяка». Да уж, при всём великолепии сверху, находиться под этими зелеными сводами определенно скучно. Да и архитектурные шедевры в таком случае становятся совершенно бессмысленными.

Найти нужную «рыбку» было несложно. Даже нескольких, на выбор. Выглядели они как буйные лесные квадраты, торчавшие возле города без всякого порядка. От каждого такого рукотворного леса в Саратов шли довольно качественные и часто использующиеся дороги, а в центре этих искусственных природных образований в обязательном порядке присутствовало немалых размеров озеро, рядом с которым был высокий дворец. Высокий – потому что верхняя часть строений этих русских хором представляла из себя малую станцию эфирного сбора. Нечто вроде тех, вокруг которых на Ямайке ютились сотни домов и домишек.

Самовольные поселения местных аристократов.

– И почему подобное не одобряется императором? – недоуменно пробормотала Регина, рассматривая очередную такую зеленую «нашлепку» посередине голой степи.

– Не они сами, – покачал головой я, анализируя очередной самострой, – А близость к городу. Видишь ли, Регина, эти частные владения заодно являются чем-то вроде заповедников. Проще говоря, благородные завозят к себе животных, позволяя тем размножаться. Ради охоты, забавы, коллекционирования… неважно. Хищников, соответственно, дворяне не терпят, из-за чего в таких лесах всегда переизбыток оленей, свиней и прочей живности. Настоящее искушение для бедноты. Охрана или сами хозяева отстреливают браконьеров, что вызывает недовольство в городе.