Гад любил шандарахнуть со всей дури, выбивая воздух из лёгких. Я едва не вылетел с кровати, вскочил, покрывая его известными и ново-изобретёнными эпитетами.

Это тело, при всех своих достоинствах, не позволяло абстрагироваться от боли. Чем магистришка пользовался сполна при любом удобном случае. Радовать его криками или просьбами я не собирался. Но он и так прекрасно знал, что я испытываю благодаря внушительному арсеналу его орудий.

Пока магистр давал отдышаться, я присмотрелся к жене. Аделина спала, разметавшись по кровати, по-прежнему обдавая холодом. Склонился над ней, пытаясь понять, что там с её снами, но очередной удар в спину заставил отлететь подальше, чтобы не разбудить.

Натянув на ходу штаны с джемпером, я вышел в ванную. «Поговорить».

«Надеюсь, ты спал?» – глумливо хмыкнул магистр, вызывая острое сожаление, что не могу достать до его носа кулаком.

«Что надо?» – привычно отозвался я. Разговоры с ним никогда не были интересны мне.

«Напомнить, что через четырнадцать часов я тебя жду. Постарайся сделать так, чтобы никто не заметил, иначе тебе же хуже».

«Если меня узнают, хуже будет тебе», – пожал я плечами, умываясь ледяной водой. Прожигающее кровавое пламя стелилось по спине, сковывая движения. Когда-то я не мог ему сопротивляться совсем, но сейчас уже научился. Делать то, что мне нужно, через боль. Зная, что магистр не доведёт до крайней точки. А потом искать, чем восполнить ресурсы.

Сонливость слетела, вместе со всеми планами на утро. Ненавижу мразь.

«Нет, хуже будет тебе, Рау. Мы ведь оба знаем, чем я могу тебя достать. Точнее, кем. Правда?»

Гнида. Я промолчал, снова и снова жалея, что не могу до него дотянуться. Ну ничего, скоро смогу. Надеюсь. Правда, придётся кое от чего избавиться. Но, в конце концов, по зрелом размышлении оно мне не так уж и нужно.

Обозначив ему дальний маршрут, под мерзкий самодовольный смех я саданул рукой по стене. С былой силой проломил бы, но сейчас лишь запустил небольшую вибрацию.

Доберусь, гнида. Ты ответишь мне за всё. Даже если придётся перекроить себя до неузнаваемости.

Аделина всё ещё спала. Я тихо прошёл мимо неё к выходу.

Хаотичные изломы вершин за окнами напоминали что-то древнее и изначальное, как моя порабощённая сущность. А ведь когда-то мне было доступно слишком много. И только маленькая частичка под названием «душа», почему-то почитавшаяся гордостью рода, всё испортила. Ничего, теперь у меня есть способ избавиться от неё.

Голоса внизу насторожили, заставив остановиться, но звук хлопающей двери сообщил, что люди уже уходят.

Я спустился. В общем зале сидела лишь одна девушка. Приблизился, налил себе чего-то и устроился рядом, присматриваясь. Для начала хотелось выяснить, что у них произошло, хотя я уже почти не сомневался: проблемы с Лучом не совсем обычны.

Но разглядев, не смог сдержать удивления.

Девушка оказалась очень молодой, неопытной, смутилась, рассматривая меня, источая ту самую энергию, которой мне так не хватало. Неужели ещё и девственница? В этом обществе? Невероятно. Знал бы вчера, поспешил бы успеть на Луч. Даже никуда ходить не надо. Их смущение и пробуждающаяся чувственность окупают расходы с лихвой.

Правда, вспомнив реакцию Аделины, задумался. Откуда она всё-таки узнала? Чем я себя выдал?

Щёки загорелись от мыслей о пощёчинах, зубы сжались сами собой. Чтобы какая-то стерва позволяла себе такое, а я даже ответить не мог! Ну, магистр, придёт время – я с тобой разделаюсь за всё.

Когда у меня не останется души, я освобожусь. Ни стерва, ни её хрупкие плечи не будут больше иметь значения. Единственное, чего мне не хотелось бы лишиться – воспоминаний о тонких запястьях, скованных над головой, и золотом свете, льющемся из глаз. Наверное, только это и держит. И тормозит, магистров болт, приближение освобождения. Но если другого способа нет... В конце концов, и это тоже перестанет иметь значение.