В трубке ненадолго повисла тишина. Когда Барракуда заговорил вновь, голос его был осторожным.

– Почему ты спрашиваешь об этом, сын? Эта тварь, хвала святым небесам, давно уж на углях в Аду жарится, не надо его…

– Его кровь ядовита? – Доминик, не выдержав, задал вопрос в лоб. На сей раз молчание длилось дольше – капитан явственно размышлял, пытаясь одновременно определить для себя и как ответить на вопрос, и причину, побудившую сына его задать.

– Так, – прошло, наверное, секунд двадцать, прежде, чем мужчина вновь подал голос, – Давай-ка мне все по порядку, сын. Какой каракатицы тебя понесло вспоминать про эту селедку тухлую? Причем тут его кровь?!

На последнем вопросе голос говорящего зазвенел – по-видимому, напоминание о мирно почившем чудовище сильно задело его.

– Арчи отравлен, – скрывать происшедшее не имело смысла, – У нас есть все основания полагать, что отравлен он именно кровью этой твари. И к чему это теперь может привести…

– Каким образом?

Вопрос был задан быстро и даже, как почудилось слушателям, – торопливо. Напряжение в голосе пирата, во всяком случае, слышалось четко.

– Когда он отрубил голову этому монстру, несколько капель крови попало ему на лицо, – Доминик, отвечая, пожал плечами, – Он слизнул их. А теперь вот…

– Ты пытался поделиться с ним кровью?

Молле на диване тихо хмыкнул. В голове неожиданно мелькнула мысль, что деловую хватку Конте унаследовал от отца – Барракуда, по всему судя, умел брать быка за рога и делать выводы.

– Да. Результатов это… – мужчина быстро облизал губы, – То есть, не совсем не дало. Ему стало легче, но он говорит, что яд лишь отступил, а не исчез полностью.

– Так…

Повисло молчание. Пират на своем острове, вероятно, размышлял, сопоставлял, делал выводы; слушатели ожидали вердикта. Дерек нервничал, ломая пальцы. Арчибальд оставался делано равнодушен. Доминик сверлил взглядом телефон, по-видимому, посылая родителю какие-то мысленные импульсы.

– Все, что я помню – это как он однажды разболтался… – зазвучал в комнате медленный голос Барракуды, – Он вообще, напившись невинной крови, любил поговорить. Один из моих матросов так вел себя после выпивки… Так вот. Он тогда говорил, что, обретя плоть, станет непобедимым. И скользнуло что-то… Что-то о том, что даже, если его, обретшего плоть, убьют, он сумеет отомстить и возвратится более сильным, чем прежде. Но я не настолько умен, чтобы понять это, – Рик вздохнул, – Тут, поди, Марко звать надо – он-то эту тварь изучал, может, что и знает.

Доминик, мрачнея на глазах, опустил подбородок. О том, что в сложившейся ситуации не помешает позвонить экзорцисту, он думал и сам, а теперь получил лишнее подтверждение.

– Понял, – буркнул он, – Ладно, папа, спасибо… Я сейчас позвоню Марко.

– Так погоди, сынок, а может, позвать его?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что даже Арчи, старающийся хранить хладнокровие, изумленно подался вперед.

– Он что, на острове?

– Кто это говорит? – пират в телефоне насторожился, – Мне показалось… Голос Хищника?

Доминик вздохнул.

– Да, его. Я с тобой разговариваю по громкой… ладно, не важно. Значит, Марко сейчас на острове Гиены?

Барракуда, вмиг переключаясь на другую тему, хохотнул.

– А то как же! Да парень как увидел мою ласточку в бою, как сообразил, что именно о ней он читал в свое время – так и не слезает с нее! Уж со всех сторон осмотрел, ночует в моей каюте, наслаждается, как это… «близостью к легенде» – так он говорит. Сейчас кликну, это не проблема. Как раз перед тем, как ты со мной связался, я его на палубе видел.