— Что, простите? — успеваю переспросить я.

— Отвечай не думая, говорю. Я тебе нравлюсь?

— Вы… — растерявшись, я комкаю лежащий передо мной листок бумаги. — В каком-то смысле нравитесь, но…

— Значит, нравлюсь, — перебивает Жданов. — Я в общем-то, не сомневался. В верности никому не клялась?

— Я… Да нет.

— Так и думал, что еврей идет мимо. Чего бегаешь от меня? Анжелы и Майи напугали?

— Напугали это не совсем верное слово.

— Понял, в них дело. Как и предполагал я. Всем хороша инженерка. Один недостаток - трусиха.

— Вот уж здесь извините! — вспыхиваю я. — Я себя трусихой не считаю. Но и превращать офис в поле битвы за вашу персону мне тоже претит. Не в том я возрасте и темпераменте, понимаете?

— Так, а этого места поподробнее, — гаркает Жданов. — Еще скажи, что пони эта безмозглая с ресепшена на меня глаз положила?

— Ольга здесь не при чем, — неожиданно пылко вступаюсь я за честь секретарши Шапошникова. — А вот откуда ваша жена узнала, где я работаю - большой вопрос, Игорь Вячеславович! — От нахлынувших эмоций и праведного возмущения мой голос начинает звенеть. — Ваши дела с Анжелой меня не касаются, но я была бы очень признательна, чтобы вы уважительно относились к моему личному пространству…

— Так, ну-ка прерви свое интеллигентное выступление и черным по белому скажи: моя экс-кляча к тебе на работу, что ли, наведалась?

Немного оторопев от такой постановки вопроса, я молчу. И зачем я вообще об этом речь завела? На стукачество похоже.

— Люба! — рявкает Жданов. — Ты там, что ли, язык проглотила?

— Попрошу вас не разговаривать со мной в таком тоне, — нахмурившись, бормочу я.

— Извини, — звучит через длинную паузу. — Так что? Анжела к тебе приезжала?

Раз сказано «а» нужно говорить и «б». Вздохнув, я тру переносицу. Ох, сдается мне, добром этот разговор не кончится.

— Да, приезжала.

— Ясно, — угрожающе цедит полиграфический магнат. — Сиди на месте и не двигайся, инженерка Люба. Скоро буду.

32. 32

Ощущение надвигающейся катастрофы не покидает меня с той минуты, как я повесила трубку. Про работу снова можно забыть.

Вот для чего мне потребовалось строить из себя обиженную и оскорбленную? Нет бы промолчать о визите Анжелы и преспокойно вернуться к делам. Жданову бы быстро наскучило стучаться в закрытые двери, и каждый продолжил жить своей жизнью. Я своей скучной инженерской, а он своей веселой холостяцкой. А теперь вот жди беды. Голос у него был воинственный не на шутку.

— Любовь Владимировна! — Секретарша Шапошникова без предупреждения врывается в мой кабинет. Глаза взволнованно сверкают и даже волосы растрепались. — Там к вам приехали. Снова Жданов.

Внутри против воли взволнованно екает. Пробормотав «спасибо, Ольга», я с достоинством встаю. Хотя коленки, признаться, в этот момент недостойно слабые.

Полиграфический магнат расположился возле стойки ресепшена. Приемная в его присутствии стала какой-то крошечной.

— А вот и лучшая сотрудница предприятия собственной персоной, — гаркает он, оценивающе пробежавшись по мне глазами. — Все хорошеешь, Люба. На пользу тебе идут бессонные ночи.

— С чего вы взяли, что я плохо сплю? — простодушно уточняю я.

— Так от любви ко мне, вестимо, — парирует он, заставляя меня покраснеть. — Так, а сумка твоя где? Мы ведь разговор разговаривать уезжаем.

— Сумка? В кабинете. — Я растерянно оглядываюсь. — Рабочий день ведь в разгаре.

— Ясно. У воспитателя тебя еще отпросить нужно. — Жданов смотрит на порозовевшую Ольгу. — Начальник твой упитанный где сидит, напомни?

Глупо хихикнув, она тычет пальцем в дверь напротив, куда он тотчас без стука заходит. Я обреченно массирую переносицу. Вот теперь Шапошников точно меня уволит.