- И что, даже мстить не будешь?

- Нееет, - довольно улыбнулся я, - теперь я просто жажду более тесного знакомства. Давай-ка тоже сполоснёмся, и пойдём знакомиться. Или тебе она не понравилась?

Клим вежливо промолчал, всегда стесняется на тему девушек разговаривать.

Мы зашли в дом, и я сразу поднялся в её покои и начал стучать и кричать, чтобы мне немедленно открыли. Но в ответ была тишина. Я спустился на первый этаж и начал звать Никифора. Он не сразу, но всё же вышел, отчаянно зевая.

- Чем могу служить? – спросил он.

- Где она? – я его взял за грудки́ и сразу же у него прошла вся напускная сонливость, - отвечай, пока не зашиб! Ты меня знаешь!

- Вот те крест! – мужик перекрестился, - не знаю, как есть! Наверно испугалась и в лес убежала! Вместе с отцом, - и посмотрел на меня невинными глазами, в которых даже слепой увидел бы ложь.

- Крест, говоришь?! Ах, ты нехристь, убогий на всю голову! А ну, Клим, неси из конюшни плеть, будем ему память восстанавливать. Да потоньше выбирай, чтобы неделю встать не смог!

Никифор кинулся мне в ноги и начал тараторить о том, что сбежали они сразу, как только вернулись, с вещами. Прямо через лес побежали. Да и, мол, к лучшему, покои освободили.

- Пощади, господин, не убивай! Да таким Настасьям – грош цена в базарный день.

- Чего ты сказал, упырь? – я опять схватил его за грудки́. – Как ты её назвал?

- Настькой… - растерялся он, - слышал, как они между собой разговаривали.

- Подслушивал, значит? – я опять его тряханул.

Как раз в этот момент пришёл Клим с увесистым хлыстом в руках. Никифор глянул, на него, сглотнул слюну и поклялся рассказать всё-всё-всё. Я его отпустил и сел на скамью, жестом позвав друга сесть рядом.

- Странные они оба. Знаете, чем она со мной хотела расплатиться – кольцом из белого золота с бриллиантом невиданной огранки и красоты. Я как увидел, чуть дара речи не лишился, отродясь таких не видел. А платье её видели? А шубу? Первый раз видел, чтобы девица в таком по лесам разгуливала, да ещё в бриллиантовых туфлях.

- Где кольцо? – спросил я,

- Дак не взял я его, уж больно приметное, продать бы не смог.

- Да уж, туфли у неё тоже приметные, - задумчиво погладил я подбородок.

- Отец у неё видели, как одет? – не унимался хозяин, - куртка на нём вся в карманах из непонятного материала и застёгивается какой-то полосой волнистой, а ботинки?

- Что ботинки? – спросили мы вместе с другом и переглянулись.

- Да не делают у нас таких даже в лучших мастерских! Вот! Подошва у них черная толстая и мягкая, пружинит. Это не кожа!

- А что?

- Не знаю что, но видел впервые.

- И как всё разглядеть успел? – поразился я.

- А я приметливый, да и смотрел не на красивые глаза, а на детали, во! – и поднял указательный палец, в знак восхищения своим умом и проницательностью.

- А ещё, не отец он ей, - сказал Никифор заговорщицким тоном.

- А кто? – удивился я.

- Кто угодно, но не отец, потому как называла она его Сергеем, но на «Вы».

- Муж, что ли? – сделал я предположение.

- Не, не муж, точно! Скорей всего или родственник, или друг семьи.

- С чего это? – не унимался я.

- С того, что уважает, но не боится и не слушается!

- Даже так? – я встал и походил немного туда-сюда, задумавшись.

- Знаете, что она ему ответила, когда он её одну не пускал купаться? «За мной идти не надо! Сама справлюсь со всеми!» Я, конечно, не всё расслышал, но это услышал хорошо. А ещё…

- Достаточно! Так в какую сторону ты их выпроводил? – грозно спросил я.

- Ттттуддда, - Никифор показал в сторону дорожки, уходящей в лес.

- Девушку, ночью, в серебряных туфлях на высоких каблуках, через лес с волками! У тебя совсем мозгов нет?! – распалился я, представив, как она отбивается от стаи волков своими туфлями.