Металлический барак – не самое подходящее место для проведения операций на сердце. Операционная там всего пять метров шириной и три с половиной метра высотой, крыша из гофрированного железа не обеспечивает хорошей теплоизоляции – летом жара и духота внутри были невыносимыми, а зимой единственным источником отопления была крохотная печка. Однако холод меньше всего беспокоил Дуайта Харкена, когда он 19 февраля 1945 года готовился к очередной операции. Он уже успел хорошо познакомиться со своим пациентом: это был Лерой Рорбах, сержант пехоты, участвовавший предыдущим летом в высадке в Нормандию. У него был довольно непростой случай, и Харкен занимался его лечением с прошлого лета. Месяц спустя после высадки он принял участие в ожесточенной битве, в ходе которой был уничтожен французский город Сен-Ло, а разорвавшийся снаряд вонзил сержанту осколок шрапнели в нижнюю часть груди.

Его эвакуировали в Англию, где рентген показал, что у него в сердце застрял небольшой кусочек металла. На люминесцентном экране было отчетливо видно, как он слегка пульсирует в такт биению его сердца. Это указывало на то, что осколок прошел через внешнюю стенку сердца и теперь находится внутри одной из камер. Пятнадцатого августа Харкен провел операцию и был невероятно близок к тому, чтобы извлечь осколок: сделав небольшой надрез прямо на сердце, он смог ухватиться за металлический кусочек щипцами, однако с очередным ударом сердца тот выскочил и снова плюхнулся в заполняющую сердце кровь. Судорожные попытки отыскать его не увенчались успехом – он скрылся из вида, и нащупать его через толстые стенки сердца было уже невозможно. Три месяца спустя хирург предпринял повторную попытку. Как и в первый раз, он смог отыскать неподатливый осколок, однако тот снова от него ускользнул, и снова в тот момент, когда казалось, что успех гарантирован.

Но, несмотря на все эти неудачи, пациент шел на поправку. Это не было чем-то неслыханным: солдаты с подобными ранениями часто обходились без операции и спокойно жили с осколками или даже пулями внутри – они становились своеобразным напоминанием о военной службе. У сержанта не наблюдалось никаких признаков инфекции, а электрокардиограмма показала, что его сердечный ритм, нарушенный вследствие травмы, постепенно возвращался к норме. Так как его пациент уже перенес две серьезные и совершенно безрезультатные операции, Харкен никак не мог решиться на третью: это был бы очень большой и, возможно, совершенно неоправданный риск.

Был, однако, и другой фактор. После подобных травм многие солдаты жили активной жизнью, однако были и такие, которые испытывали гнетущую тревогу от осознания того, что у них в груди находится инородный металлический кусок. Они впадали в депрессию, становились чрезмерно раздражительными и жили в постоянном страхе внезапной смерти – одна только мысль о том, что неосторожное движение может сместить осколок и убить, приводила их в ужас. К 1945 году такое состояние было уже хорошо известно, ему даже дали название: «кардионевроз». И действительно, пациент Харкена стал все больше и больше нервничать по поводу двухсантиметрового осколка у себя в теле и умолял хирурга не сдаваться. Приняв во внимание, что подобное состояние продолжалось достаточно долгое с клинической точки зрения время, Харкен согласился предпринять финальную попытку.

В свои 34 года Дуайт Харкен уже был одним из самых уважаемых хирургов в медицинской службе США. Этот высокий и мускулистый мужчина с рыжими волосами родился в семье медиков – роды собственноручно принимал отец, врач, заведовавший небольшой клиникой в округе Осеола, штат Айова. Вырос он в квартире, расположенной на цокольном этаже, и все детство его неизменно сопровождал больничный запах антисептика. Отец надеялся, что сын продолжит семейное дело, однако жизнь в маленьком городке мало привлекала Дуайта, и он уехал учиться в Гарвард. Несколько лет спустя он перебрался в Англию, чтобы работать вместе с ведущим торакальным хирургом страны Артуром Тюдором Эдвардсом в Бромптонской больнице в Лондоне. Во время войны Тюдор Эдвардс внес огромный вклад в военную медицину – он занимался подготовкой хирургов и разрабатывал новые методы лечения жертв воздушных ударов. Несмотря на довольно молодой возраст и принимая во внимание семейные традиции, продолжателем которых был Харкен, его вполне закономерно выбрали на должность заведующего новым отделением торакальной хирургии в Глостершире.