– Фоули, – уверенно отозвался Картрайт.

– Почему? – допытывался Купер.

– Потому что он знает, что это доводит до белого каления меня и его жену. Она больна, а собачий вой предвещает смерть. Говорю вам, это нужно прекратить!

Доркас пробежал пальцем по оглавлению книги в кожаном переплете и ворчливо заметил:

– Ну, существует указ, что если кто-нибудь держит собаку, корову, лошадь, цыплят, петуха, цесарку – любое животное или птицу – в населенном районе, неважно, в черте города или нет, причиняя беспокойство окружающим, то это считается правонарушением.

– Тогда что еще вам нужно? – осведомился Картрайт.

– Лично мне ничего не нужно, – засмеялся Доркас. – Я не жалую ни воющих собак, ни кукарекающих петухов. Это постановление приняли в свое время с целью держать молочные фермы и конюшни подальше от населенных районов. Милпас-драйв, безусловно, к ним относится. Там находится несколько дорогих жилых домов. Какой у вас адрес, мистер Картрайт?

– Сорок восемь девяносто три.

– А Фоули проживает в доме номер 4889?

– Да.

– Тем не менее эти дома расположены рядом?

– Да.

– У вас большой участок?

– Средний. Большой у Фоули.

– Он состоятельный человек?

– Какое это имеет значение? – с раздражением спросил Картрайт. – Конечно, состоятельный, иначе он бы не жил там.

– В принципе это не имеет отношения к делу, – медленно ответил Доркас, – но мы должны действовать осмотрительно. Я не хотел бы арестовывать респектабельного гражданина без предупреждения. Предположим, я предупрежу его?

– От этого не будет никакого толку, – буркнул Картрайт.

– Мой клиент, – с достоинством произнес Перри Мейсон, – желает действовать по справедливости. Вы можете использовать методы на ваше усмотрение, Доркас, но я намерен настаивать, чтобы собачий вой прекратился раз и навсегда. Вы сами видите, что из-за этого мой клиент пребывает в нервном состоянии.

– Я не нервничаю, а просто слегка расстроен, – огрызнулся Картрайт.

Мейсон молча склонил голову. Купер посмотрел на него, едва заметно кивнул и вновь устремил взгляд на Картрайта.

– Думаю, – снова заговорил Доркас, – что прокуратура не должна начинать судебное преследование без предупреждения. Мы отправим письмо мистеру Фоули, уведомив его о жалобе и напомнив об указе, согласно которому содержание подобной собаки является правонарушением. Мы объясним ему, что, если собака больна, ее следует поместить в лечебницу или питомник вплоть до выздоровления.

Перри Мейсон посмотрел на Картрайта. Тот попытался заговорить, но его сразу же прервал Доркас:

– Сколько времени там находится собака, мистер Картрайт?

– Точно не знаю – не менее двух месяцев. Я сам живу на Милпас-драйв всего два месяца. Все это время собака была там.

– Но раньше она не выла?

– Нет.

– А когда начала выть?

– Прошлой или позапрошлой ночью.

– Насколько я понимаю, – сказал Доркас, – ваши отношения с мистером Фоули хорошими не назовешь. Полагаю, вы не станете просить его, чтобы он заставил свою собаку прекратить выть?

– Не стану.

– Как насчет того, чтобы позвонить ему по телефону?

– Ни за что!

– Ну, предположим, я ему напишу…

– Вы не знаете Фоули, – с горечью промолвил Картрайт. – Он разорвет ваше письмо и заставит собаку выть еще сильнее. Ваше послание вызовет у него только злобную радость – ведь это доказывает, что ему удалось меня достать. Он покажет письмо жене и… – Картрайт внезапно умолк.

– Продолжайте, – подбодрил его Доркас. – Что еще он сделает?

– Ничего, – мрачно буркнул Картрайт.

– Думаю, – вмешался Мейсон, – нас удовлетворит ваше письмо, мистер Доркас, при условии, что, если собака не перестанет выть, будет выписан ордер.