Он был адресован Морли Тейлману, Бернард-билдинг, шестьсот двадцать восемь. Обратный адрес – А.Б. Видал, до востребования. Адрес был напечатан на пишущей машинке.

– Когда вы получили письмо? – спросил Мейсон.

– Сегодня утром. Я нашла его в мусорной корзине около часа назад.

– Теперь расскажите о чемодане, – сказал Мейсон.

– Сегодня утром мистер Тейлман очень нервничал. Он попросил меня сходить в магазин и купить чемодан. Он сказал, что это должен быть самый обычный, ничем не выделяющийся, прочный чемодан.

– И что дальше?

– Я выполнила его поручение… У чемодана есть замок, к нему прилагались два ключа. Я взяла один ключ себе, прежде чем отдать чемодан мистеру Тейлману.

– Зачем?

– Не знаю. Наверно, я подумала… о том, о чем думаю сейчас.

– Ладно. И что произошло потом?

– Он взял чемодан и ушел к себе в кабинет. Чемодан был пуст. Когда мистер Тейлман вышел из кабинета, чемодан был заперт.

– Что он вам сказал?

– Что я должна выполнить очень деликатное поручение. Я должна пойти с чемоданом на вокзал, в автоматические камеры хранения, и поставить его в секцию «FO восемьдесят два», а ключ от секции положить в конверт, адресованный мистеру А.Б. Видалу, и отправить по почте до востребования. Затем я должна вернуться в контору.

– Когда вы получили эту инструкцию? – спросил Мейсон.

– Минут двадцать назад.

– А если названная секция занята? Предположим, что кто-то положил туда вещи и забрал ключ. Что тогда?

– Тогда я должна воспользоваться любой из четырех ближайших секций в том же ряду, слева от секции «FO восемьдесят два».

– Почему вы пришли ко мне? – спросил Мейсон.

– Я хочу открыть чемодан. Если я права, в нем полно денег. Я хочу переписать номера купюр – всех, если успеем. Внизу меня ждет такси.

– Почему вы не открыли чемодан сами?

– Я хотела проконсультироваться с адвокатом и узнать, законно ли это.

– Вы действительно не открывали чемодан?

Она покачала головой.

– Вы не знаете, что в нем?

– Знаю только, что он тяжелый, точно в нем много денег. Я хочу, чтобы вы сказали, будет ли это считаться законным.

– А как мы можем быть уверены в том, что вы не открывали чемодан? – прищурился Мейсон. – Или в том, что, выйдя отсюда, вы не откроете его еще раз и не возьмете часть денег?

– Но, мистер Мейсон… я… Я никогда не сделаю ничего подобного. Я ведь специально пришла к вам, чтобы проконсультироваться, законно ли открыть чемодан, и переписать номера банкнот в случае, если я права. – Ее карие глаза из-под огромных очков смотрели на адвоката с наивной невинностью.

– Мистер Тейлман не уполномочивал вас заглядывать в чемодан?

– Нет. Я уже сказала, какие он дал указания.

– Так почему же вы хотите вмешиваться в его личные дела?

– Потому что его шантажируют и я хочу помочь. Жертва шантажа всегда беспомощна, у нее не хватает решимости обратиться в полицию и…

– Но вы же не знаете наверняка, что это шантаж. Может быть, это какая-то сделка?

– Может быть, и сделка. В таком случае об этом никто не узнает. Я просто пытаюсь помочь человеку, которого люблю и уважаю, и очень надеюсь, что вы поймете меня, мистер Мейсон.

– Сколько денег у вас в кошельке? – спросил Мейсон.

– Около тридцати долларов.

– Дайте мне доллар, – сказал Мейсон.

Она достала и подала ему доллар.

– Выпиши квитанцию, – повернулся адвокат к Делле Стрит. – На имя Дженис Вайнрайт за юридическую консультацию.

Делла прошла к своему столу, выписала квитанцию, вырвала из квитанционной книжки и протянула листок Дженис Вайнрайт.

– Ну, ладно, – сказал Мейсон, – теперь давайте ключ.

Дженис Вайнрайт достала из сумочки ключ. Мейсон с усилием поднял чемодан на стол, повернул ключом в замке и поднял крышку. Чемодан был наполнен перетянутыми резинками пачками двадцатидолларовых банкнот.