Когда Нан вернулся в подземелье, Келли был там уже один. Полковник занимался нехорошим делом: разорив заднюю крышку золотых часов, он впаивал под крышку небольшой рениевый жучок. Нан спросил его, как поживают остальные подарки, и полковник заверил его, что все готово.

Полковник спросил, не хочет ли Нан докончить за него работу, а сам Келли тем временем пойдет к человеку по имени Барнс и спросит насчет яда, которым был смазан шарик самострела.

Нан, который с трудом опознал штуку, бывшую в руках у Келли, как молекулярный паяльник, вежливо отказался. Через пять минут Келли докончил свои труды и пошел искать Барнса.

Нан сел в кресло и стал его ждать, время от времени посматривая на экраны и то и дело задерживая взгляд на высоком колодце с длинным, выкрашенным красною краской журавлем.

У колодца стояли два монаха в позах ссорящихся голубей и выясняли, кому вечером чистить репу.

Это был тот самый колодец, в который в ночь преступления кинули самострел.

Трое гостей могли это сделать: араван Нарай, наместник и господин Айцар. Только они выходили из отведенных им покоев. Стало быть, один вышел, чтобы избавиться от орудия убийства, а двое остальных либо имели дела с кем-то в монастыре, либо в чем-то монахов подозревали… Нан еще раз вынул трубочку: щербленая кость засверкала в электрическом свете. Словно нарочно сделано, чтобы не оставлять отпечатков пальцев.

А что веец знает об отпечатках пальцев?

Если самострел принадлежал землянину, то понятно, почему его выкинули в ту же ночь, стремясь избавиться от улики, но непонятно, почему его бросили в Змеиный Колодец, слухи о бездонности которого несколько преувеличены.

С другой стороны, если самострел принадлежал вейцу, то понятно, почему его бросили в такую дырку, которая доходит до самого ада, однако непонятно, почему его просто-напросто не вывезли наутро из монастыря. Боялись ареста по дороге? Однако несомненно одно – если преступление совершил веец, то это был человек суеверный. Редко кто из высшего начальства Веи верит в бездонные колодцы, ведущие в ад, – это все басни для простонародья…

Однако убийство судьи вовсе не обязательно связано с похищением Ира. Нынче треть чиновников носит в рукаве такую трубочку, притом не для убийства, а для самоубийства. А остальные две трети носят перстень с ядом. Убийца был, несомненно, не очень искусен: стальной шарик едва оцарапал плечо. Нан был уверен, что шарик был смазан каркамоном или ишаной, которые вызывают мгновенный паралич, но местной медициной не распознаются.

Тогда из-за чего убили судью?

Из-за встречи наместника с араваном. Наместник сказал, что судья арестовал мятежников по его приказу; араван сказал, что судья арестовал мятежников по его приказу. Да, покойник, что называется, «играл в сто полей сразу на двух сторонах». Что заставило судью, десять лет принадлежавшего душой и телом наместнику, перекинуться к аравану? Или, наоборот, сделать вид, что перекинулся? С чем это связано? С поведением Айцара? С горцами? С желтым монастырем?

Нан вздохнул. По правде говоря, покойник играл в той же манере, что и сам столичный инспектор. Ибо нынешнее назначение было для Нана скорее катастрофой, чем возвышением. Отлучка из столицы ломала все его планы и вынуждала открыто стать на сторону одной из враждующих партий, в то время как Нан доселе извлекал двойную выгоду из покровительства обеих. Судьба посмеялась, пожаловав высший, девятый ранг чиновной иерархии и одновременно поставив инспектора в положение, ненавидимое им больше всего, – в положение человека, которому нечего терять.