Какой вечер пропал!

Баг тряхнул головой.

– Прошу простить, драгоценный преждерожденный Лобо… – Мимо него к окну с чемоданчиком прошел научник, человек невыразительной внешности, уже почти лысый. Баг хорошо знал его – то был весьма сведущий следознатец Управления Антон Иванович Чу, человек деятельный и немногословный. Не раз они с Багом работали вместе.

– Да-да, конечно… – Баг, чтобы не мешать, отошел от окна.

Все в кабинете говорило о достатке и высоком положении его ныне покойного хозяина: изразцовый высокий камин, дорогие, заполненные книгами шкапы с инкрустациями, редкие картины старых ханьских мастеров, икона Спаса Ярое Око в серебряном окладе, отделанном изумрудами, наградной драгоценный меч на отдельной подставке…

«Ртищев Христофор Феодорович. Истиной правлению прозорливо помогающий, – прочел Баг на нефритовой пластине на ножнах подле иззолоченной гарды. – Ртищев… Ртищев…»

Блеснула вспышка: научники приступили к работе. Их негромкие скупые реплики звучали буднично и по-деловому. Фотографирование. Осмотр места происшествия. Личность потерпевшего. Свидетели.

Рутина.

В дверях есаул Крюк отдавал вэйбинам какие-то распоряжения.

«Как-то он устало выглядит, – подумал Баг, доставая пачку „Чжунхуа“, – а может, просто нездоров…»

Крюк поймал взгляд Бага и вяло улыбнулся.

– Что-то недавно жгли, – донесся до Бага голос второго научника, присевшего у камина, – что-то бумажное. Очевидно, книгу. – Научник подхватил пинцетом обгорелый ломоть переплета и ловко бросил в подставленный вэйбином прозрачный пакет.

– А что за книгу? – заинтересованно спросил Баг.

– Пока не могу сказать точно… Только после приборной обработки пепла и обугленных остатков.

«То ли боярин сам жег перед прыжком… То ли кто-то из домашних уже после…».

Баг в раздумье достал роговую карманную пепельницу и вернулся к столу.

Бумаги. Много бумаг. Трогать их Баг не стал – не он ведет осмотр, в конце концов. Просто молча стоял, курил и смотрел.

«Александрийский Гласный Собор. Соборный боярин Ртищев, – прочел он красивую вязь на одном из лежавших сверху листов. – Проект челобитной о снижении налогов с высокотехнологичных предприятий, расположенных на территории Александрийского улуса…»

«Амитофо… Событие-то из ряда вон…»

К столу подошел завершивший обследование окна Антон Чу.

– Ничего такого, – пожал он плечами в ответ на вопросительный взгляд Бага, – на первый взгляд никаких признаков насилия. Во всяком случае, у окна боярин был один. – И склонился над пепельницей.

Баг кивнул, загасил окурок и направился вон из кабинета – туда, где были слышны глухие женские всхлипы.

В соседней комнате, по виду гостиной, на узком диванчике с резной спинкой очень прямо сидела бледная величавая женщина, судорожно сжимающая в руках большую синюю шаль. Женщина смотрела перед собой невидящими глазами. С нею беседовали бледный есаул Крюк и печальный дежурный лекарь.

– Драгоценная преждерожденная… – уговаривал Крюк женщину, – прошу вас… Я понимаю, какое у вас горе, но прошу вас… Как это могло произойти?

– Как… Ничего я не могу вам сказать… – Ее губы дрогнули. – Ничего. Христофор, он… – Голос прервался.

– Вот выпейте это, – усатый лекарь подсунул женщине чарку. – Непременно выпейте.

Она взяла чарку слегка дрожащей рукой и поднесла ко рту. Выпила. Половину. Другую половину расплескала. Но, кажется, не заметила этого. Глубоко вздохнула несколько раз. Крюк с пониманием глядел на нее, молчал.

– Все было, как всегда, – сказала женщина тихо, выпуская чарку из пальцев. Лекарь успел подхватить. – Все как всегда. Даже помыслить не могла бы…