Одним из его лучших друзей со времени юридической школы был Гэвин Вереек, также расставшийся с частной практикой и перешедший на государственную службу. Вначале он работал в Управлении гражданских прав министерства юстиции, а затем был переведен в ФБР. Теперь он занимал должность специального советника директора. В понедельник Каллагану предстояло участвовать в конференции профессоров конституционного права в Вашингтоне. Он и Вереек планировали поужинать и хорошенько выпить в этот день вечером.

Каллагану необходимо было позвонить ему и убедиться, что их ужин и пьянка состоятся, а заодно выведать, что у него на уме. Он набрал номер по памяти. Вызов долго ходил по линиям, и через пять минут Гэвин Вереек был у телефона.

– Давай побыстрее, – сказал он.

– Рад слышать твой голос, – проговорил в трубку Каллаган.

– Как дела, Томас?

– Время десять тридцать. Я не одет. Сижу здесь, во Французском квартале, пью кофе и наблюдаю за прохожими на Дофин. А что делаешь ты?

– Что за жизнь! Здесь уже одиннадцать тридцать, а я не уходил из кабинета с тех пор, как они нашли тела во вторник утром.

– Мне просто дурно, Гэвин. Он назначит двух нацистов.

– Конечно, я не могу комментировать такие дела. Но я подозреваю, что ты прав.

– Подозревай мой зад. Ты уже видел список его кандидатур, Гэвин? Вы, ребята, наверное, уже проверяете их биографии, не так ли? Давай, Гэвин, ты можешь сказать мне. Кто в этом списке? Я никогда не проболтаюсь.

– Я тоже не проболтаюсь, Томас. Но я уверяю тебя, что твоего имени там нет.

– Я убит.

– Как подруга?

– Которая?

– Ладно, Томас. Так как она?

– Она красивая, и умная, и мягкая, и нежная, и…

– Продолжай.

– Кто убил их, Гэвин? Я имею право знать. Я налогоплательщик и имею право знать, кто убил их.

– Как теперь ее звать?

– Дарби. Кто убил их и почему?

– Ты всегда мог выбирать имена, Томас. Я помню, ты отвергал женщин только потому, что тебе не нравились их имена. Роскошных, горячих женщин, но с невыразительными именами. Дарби. В этом имени есть что-то эротическое. Что за имя! Когда я увижу ее?

– Я не знаю.

– Она переехала к тебе?

– Не твое собачье дело. Гэвин, послушай, кто это сделал?

– Ты что, не читаешь газет? У нас нет подозреваемых. Ни одного.

– Ну уж мотивы-то вам известны?

– Масса мотивов. Кругом полно ненависти, Томас. Причудливое сочетание, тебе не кажется? Джейнсен никуда не вписывается. Директор приказал нам изучить предстоящие дела, последние решения, кто как голосовал и прочую чепуху.

– Это здорово, Гэвин. Каждый специалист по конституционному праву сейчас строит из себя детектива и пытается раскрыть эти убийства.

– А ты – нет?

– Нет, я набрался, когда услышал об этом, но сейчас уже трезвый. Подруга, однако, погрузилась в такое же изучение дел, как и вы. Она игнорирует меня.

– Дарби. Какое имя! Откуда она?

– Из Денвера. Мы встречаемся в понедельник?

– Возможно. Войлз хочет, чтобы мы пахали круглые сутки, пока компьютеры не выдадут нам, кто сделал это. Я планирую подключить тебя.

– Благодарю. Я жду от тебя достоверных сведений. Не только слухов.

– Томас, Томас! Ты, как всегда, выуживаешь информацию. А мне, как обычно, нечего сказать тебе.

– Ты напьешься и все расскажешь, Гэвин. Как всегда.

– Почему бы тебе не взять Дарби? Сколько ей лет? Девятнадцать?

– Двадцать четыре, и она не приглашена. Может быть, в другой раз.

– Может быть. Я должен бежать, приятель. Через тридцать минут у меня встреча с директором. Напряжение вокруг такое, что его можно потрогать руками.

Каллаган набрал номер библиотеки колледжа и спросил, видел ли кто-нибудь Дарби Шоу. Никто не видел.