– Это для корректировки высоты, – объяснил Кованько. – Нужно будет спуститься к земле или сесть – выпустите газ. Захотите набрать высоту – сбросите балласт.

Кроме того, на борту имелись термометр, барометр, компас и секстант. В отдельном сундучке лежали фильтрующие маски Стенхауза, в армейских ранцах – офицерские пайки на месяц.

– Даст Бог, долетим быстрее, но своя ноша – она ведь не тянет, – солидно заметил фельдфебель Алабин.

Нестор Васильевич согласился, но несколько озабоченно заметил, что воды, кажется, будет недостаточно, даже если они полетят быстро. К тому же вода нужна не только для питья, но и для гигиенических надобностей.

– Это ничего, – успокоительно сказал Алабин, – воды мы добудем, не спускаясь на землю.

– Как же это? – заинтересовался Загорский. – Неужели будем собирать снег и растапливать?

Но фельдфебель только головой покачал загадочно: господин полковник все увидит в свое время.

Кроме всего вышеописанного, в вещевом мешке подпрапорщика обнаружились три револьвера «Смит-Вессон». Маковецкий заметил, что Китай – земля чужая, и нельзя совсем без оружия. В противном случае выходят они как голые перед лицом возможного врага.

– Ну, в Китае врага еще надо поискать, а, впрочем, пусть будет, – решил Загорский. – Оружие никогда не помешает, а применять его или нет – это уже наше дело.

И он снова с любопытством обратился к пейзажам, которые медленно проплывали у них под ногами. Аэростат уже миновал петербургские окрестности и двигался в сторону Нижнего Новгорода. По расчетам Загорского, Москва должна была остаться от них по правую руку. Впрочем, до этого было еще очень далеко, пожалуй, не меньше суток.

Ветер дул ровно и сильно. Фельдфебель Алабин на глаз прикинул скорость и сообщил, что в час они делают верст по двадцать пять – тридцать. Нестор Васильевич понимал, что по прямой лететь все равно не удастся, нужно будет обогнуть Алтай и высокие горы Синьцзяна. То есть вместо семи тысяч верст по прямой их ждало, наверное, тысяч восемь-девять. Если бы все время удавалось держать нынешнюю скорость, на месте они могли бы оказаться за пару недель. Но это, разумеется, в идеале. Что будет в реальности, знает один Бог.

С этим был согласен и Алабин.

– Где наберем, а где и потеряем, – говорил он степенно, краем глаза поглядывая на простершиеся внизу бесконечные серо-зеленые смешанные леса, перемежаемые белыми от снега скатертями пахотных земель. – Хорошо, что зимой летим, зимой грозы редко случаются. Для воздушного шара хуже грозы ничего нет. Болтанка такая, что запросто может из корзины выкинуть. Не говоря уже про молнии. Летишь, как на ладони у черта, всякий заряд в тебя норовит. Но сейчас, слава тебе, Господи, зима, и гроз быть не должно.

Загорский подумал, что в Китае весна уже началась и там-то как раз их могут застигнуть и грозы, и молнии, но распространяться об этом, понятное дело, не стал.

Подпрапорщик, впрочем, не разделял пессимизма своего подчиненного. К путешествию он отнесся с мальчишеским восторгом.

– Это, господин полковник, все равно как открытие Америки, – говорил он, – только Америка эта не наземная, а воздушная. Даст Бог, полет наш откроет путь для постоянного пассажирского сообщения между континентами. Это особенно важно в тех местах, где еще не проложены железнодорожные пути и нет хороших дорог. То, на что раньше требовались недели и месяцы, сейчас будет преодолеваться за считанные дни.

Нестор Васильевич усмехнулся. Возить людей с места на место аэростатами? Идея, конечно, богатая, вот только понравится ли такое пассажирам? Холодно, страшно, неуютно. Вдобавок – открыты всем ветрам. И так лететь по несколько дней, а то и неделями? Многие ли выдержат?