– Было ли там что-нибудь! – повторила Адела Винтерс. – Там было абсолютно все. Одежда, белье, нейлоновые чулки, кремы – все, что может быть необходимо женщине. А этот представитель мистера Хайнса…

– Он сказал, как его зовут?

– За кого вы меня принимаете? – спросила она обиженным тоном. – Это ведь очевидно, что Хайнсом был он сам. Это он написал объявление и напечатал в газете, это от начала и до конца его рук дело. Я убеждена в этом.

– Но он ни разу не назвал своего имени?

– Нет, он постоянно повторял, что является представителем мистера Хайнса. Одно я вам скажу точно: он быстро действует. Завел нас наверх, в квартиру, велел нам ждать там, пока он не вернется, и чувствовать себя как дома. Потом очень поспешно ушел, наверное, для того, чтобы сказать другим девушкам, что место уже занято. Вернулся через полтора часа и сообщил нам немного больше подробностей.

– И что это за подробности?

– Прежде всего он сказал нам, что мы должны полностью отключиться от нашей обычной жизни, должны жить в этой квартире и не поддерживать никаких контактов, кроме тех, что позволит Хайнс. Нам нельзя звонить кому-либо из знакомых, нельзя ни писать письма, ни пробовать связаться каким-либо другим способом.

– Он сказал почему?

– Нет. Именно в этом и состоит наша работа. Он сказал, что так должно быть, что это относится к нашим обязанностям. Ева Мартелл должна быть Хелен Ридли. Я должна выступать под собственным именем и исполнять роль подруги и опекунши. Нужно производить впечатление, что Хелен Ридли болеет, и с каждым днем все серьезнее. Ева должна почти не выходить из дома, и если кто придет, то мне нужно отвечать, что ее состояние не позволяет ей никого видеть. Если бы я поняла, что это кто-то из хороших знакомых, то должна была отвечать, что она вышла. Если кто-то позвонит, то я должна отвечать, что мисс Ридли позвонит через некоторое время, и записывать номера телефонов. Потом я должна звонить Хайнсу и сообщать об этом. И это все. Хайнс сказал еще, что если мы будем выходить из дома, то Ева должна надевать только те вещи, что есть в квартире. Это значит, что ей запрещено носить свою одежду. Теперь вы понимаете, мистер Мейсон, почему ему нужна была девушка со строго определенными размерами? Вся затея – это изображение другого человека.

По выражению лица Мейсона было заметно, что он заинтересовался этим делом.

– А вы? Какие вещи должны были носить вы?

– Ох, – буркнула Адела Винтерс, – он сказал, что это не имеет значения. Я могу быть одета все равно во что, даже если мы будем выходить. Конечно, я сразу сказала, что я об этом думаю. Сказала ему, что либо буду иметь в чем выходить, либо сразу же уйду с работы.

– И что он ответил?

– Сегодня он наконец позволил мне съездить за моими вещами, но уперся, что отправится со мной. Сказал, что возьмет мои вещи и постарается, чтобы их доставили в квартиру. И вы знаете, каким способом он хочет, чтобы их привезли?

– Любопытно.

– Намеревается оплатить прачечную, чтобы все привезли постиранное и на вешалках, так, будто это мы отослали вещи в стирку. Ему явно нужно, чтобы мы не вносили и не выносили из квартиры никакого багажа.

– А что с близкими приятелями Хелен Ридли? Как он собирается поступать с ними?

– Очевидно, так же, как со всеми, кто будет звонить. Если будет телефонный звонок, то я должна поднять трубку, записать фамилию звонившего и сказать, что мисс Ридли вышла или занята. И сразу же должна позвонить ему.

– Кто-нибудь уже звонил?

– Да, два раза.

– И он потом велел Еве отвечать на звонок?