Проснувшись через некоторое время и почувствовав, что силы вновь возвращаются ко мне, я поднялся с постели и принялся одеваться. Мне не очень-то хотелось оставаться долгое время в постели с купленной любовью, даже несмотря на все ее прелести. Одевшись, я подошел к окну и, поискав в своем кошельке, вытащил и положил на стол пару монет, служивших платой молодой наложнице. После чего вышел из комнаты, оставив хозяйку грезить в ее снах, и, закрыв за собой дверь, вновь спустился на первый этаж таверны. На этот раз народу в зале было куда больше. Я опять прошел за свой столик, который, на мою удачу, оказался свободным и, решив поправить свои силы обильным ужином, подозвал жестом молоденького мальчика, прислуживавшего в таверне и помогавшего мисс Нортон, или, как я был вправе теперь ее называть, милашке Шери. Заказав добрый ужин, я принялся осматривать сегодняшних посетителей таверны. Джека почему-то не было и, честно говоря, меня стали посещать тревожные мысли, ведь я даже не имел понятия, вернулся ли он в тот день домой. Через некоторое время все тот же мальчик-помощник принес мне блюдо с ароматным сильно прожаренным и приправленным разного рода специями мясом. Расплатившись с ним за блюдо, я с жадность начал поглощать бедного барашка, павшего жертвой ради насыщения моего живота. Пока я ужинал, мое внимание привлекли к себе несколько человек, бурно обсуждавших какую-то новость.

– Так я-то знаю, кем она была, – донесся голос одного из обсуждающих.

– Да откуда тебе-то?

– Так ведь я на конюшне служу в доме Джеферсонов, хозяин ныне знаете, печальный какой ходит.

– Еще бы! – воскликнул один, – еще бы не ходить печальным, когда женушку твою прирезали, как свинью на бойне, – сказал он, рассмеявшись и осушив очередной стакан красного. Понимая, что этот разговор может оказаться полезен для моих целей, я, прикончив мясо, вытер губы салфеткой и, подойдя к их столику, попытался завязать разговор.

– Господа! Позвольте угостить Вас бутылочкой красного и присоединиться к Вашей беседе?

– Ну садись, коли хочешь, – сказал один, окинув при этом меня оценивающим взглядом.

Как только я присоединился к их дискуссии, в компании воцарилась мертвая тишина, но бутылка вина, преподнесенная им в подарок, сразу же решила эту проблему, развязав всем языки.

– Господа, а о ком это Вы беседовали некоторое время назад, вы говорили о каком-то убийстве?

– Как! – воскликнул один из собеседников, – вы не знаете?! Это жена этого Джеферсона! – говорил он уже заплетающимся языком.

– А ее убили? – спросил я с наивным удивлением.

– Да ты что! – воскликнул второй. – Ее же нашли сегодня в переулке! Лежала там, – всхлипнув, произнес он, – мертвая.

Ага, подумал я, дело начинает принимать очертания, теперь я хотя бы знал, чье это тело.

– А кто эти Джеферсоны? – спросил я одного из них.

– Кто? – хмыкнул тот, что работал конюхом. – Это владельцы лондонских печатных изданий. Очень, очень состоятельные люди.

– Но зачем же кому-то понадобилось убивать невинную женщину?

– Да уж, невинную! – передразнил один из них, – та еще дамочка! Да ее многие ненавидели! Такая стерва, прости Господи, не подойдешь даже.

– Вот завтра в церкви-то с ней простятся, и все – прощайте, миссис Джеферсон, – заключил один.

– А в какой церкви? – спросил я.

– Так эта, ну как ее, церковь святого Бартолемея Великого, там и похоронят.

После этих слов в компании вновь воцарилась тишина, но на сей раз скорей от фазы отупения, напавшего на моих собеседников из-за чрезмерного количества вина. Так, подумал я, следует посетить эту миссис Джеферсон, проводить, так сказать, в последний путь. Значит, церковь святого Бартолемея Великого, туда и направлюсь, но завтра, а сейчас домой.